мысли. Меня гораздо больше интересовало, что я могу дать своему миру. Моя любовь, если это чувство подходит под данное определение, распространялась на всех и ни на кого. Я каждый день совершенствовался сам и совершенствовал свой мир. И да, я его люблю, но это ничто по сравнению с теми чувствами, которые я испытываю сейчас.

Персефона… она разбудила во мне то, чего я даже не предполагал в себе найти. Я полюбил ее всей своей темной душой. Каждым сумрачным уголком сознания. Мои внутренние демоны принялись ее защищать, облизывать, как верные псы, вместо того чтобы разорвать на части. Она изначально была моя. Для меня. И сейчас я должен сделать все, чтобы она выжила. Да, я люблю ее сильнее, чем весь этот мир, и потому, если ее не станет, тот огромный кусок моей души умрет вместе с ней. Я больше не буду достаточно силен, чтобы сохранить этот мир. Все превратится в пыль.

Готов ли я пожертвовать всем ради Перси? Однозначно! Ведь без нее ничего больше не будет. Только сейчас понимаю, что это даже не вопрос. Это последствия моего выбора. Данность момента. Или вместе, или никого из нас.

В рое мыслей я, не останавливаясь ни на секунду, переношусь к стене. Пройдя врата, чувствую незримые изменения в моем мире. Это запускает странные колебания тьмы под кожей, каждый волосок на теле буквально звенит от пронизывающей пространство светлой энергии. Будто отголоски покинутого света гуляют по этому миру, не находя себе пристанища. Что-то произошло в подземном мире. Но энергия Персефоны не могла исчезнуть без следа, а значит, она где-то осела. Пока не могу сказать, чем это обернется для всего царства, но чувствую, что баланс нарушен. Это настораживает.

Зову Смерть и, оседлав его, мчу к Элизиуму. Найти там лавровое дерево не составляет труда. Энергия света греет израненную душу, напоминая о моей дорогой Персефоне. Моя девочка, я все исправлю!

Аккуратно набираю листья в специальный мешок и отправляюсь дальше. Думаю, если еще на Асфоделиевых полях и смогу раздобыть необходимое, то в Тартарарах, чтобы найти хоть один живой росток, придется провести немало времени и потратить много сил, которых у меня осталось катастрофически мало.

Я отдал Перси очень много тьмы, но ее нить просто пропускала силу через себя, как воду сквозь решето. Я понимаю, ее света слишком мало, чтобы он мог сплестись с моей энергией. Нельзя наполнить кувшин, если в нем трещина. Но и бездействовать я не могу.

Прибыв на Асфоделиевые поля, я вижу то, что повергает меня в шок. Уже пролетая над ними, замечаю огромный пласт земли, расцветший пышной зеленью. Он практически превратился в Элизиум. На деревьях распустились бутоны, трава пестрит сочными красками, а тени… Проклятье, тени!

Спрыгиваю с коня и с глухим стуком приземляюсь на пышную траву. Озираюсь по сторонам в поисках теней. Если эти земли получили такой ресурс энергии, то что же произошло с душами?

Глава 14

Я понимаю, что мне следует поторопиться и как можно скорее отыскать нужные листья для спасения Персефоны, но и оставить все как есть я не могу. Вот почему я чувствовал нарушение баланса сил. Все вышло из-под контроля. И, кажется, я знаю почему. В момент, когда мы с Перси слились в один поток энергии, высвободилось огромное количество света. Он покинул тело моей любимой и осел в подземном мире, наполняя все вокруг жизнью. Как тогда в моей комнате, когда Перси вырастила повсюду цветы. Но я не могу понять, почему все произошло именно так?

Мои мысли прерывает плеск воды вдалеке. Река Лета? Не понимая, что там происходит, я спешу на звук и вижу, что десятки теней, которые веками недополучали энергии, сейчас просто светятся ею. Но, как я и говорил ранее Персефоне, их души не обрели свободу: они не были грешниками, но и до святых им далеко. Поэтому все, кто сейчас обрел телесность, рвутся на свободу. Они, отпихивая друг друга, бегут к воде. Многие уже проплыли почти до середины реки, но, к моему облегчению, перебраться на другой берег не удалось еще никому.

Выкидываю руку, и тьма, струящаяся по жилам, словно волной сбивает все убегающие души с ног. Закрываю глаза и чувствую каждого. Проклятье, они сильны! Но я знаю, что с этим делать. Достаточно снова лишить их жизненной энергии.

Словно куполом я накрываю все живое, что есть вокруг. На мгновение наступает настоящая ночь. Даже звуки притихают, создавая непроницаемый полог тишины. Все замирает под властью тьмы. Она обволакивает каждую тень, каждое расцветшее дерево и травинку, вытягивая из них свет. Выпивая до дна. С урчанием голодного зверя лакомится каждой каплей, оставляя после себя безжизненные ветви, сухое поле и теней, которые больше не имеют сил, чтобы перебраться на другой берег и сбежать. Их выносит волной обратно, и они растворяются в воздухе, становясь едва заметными.

На сотни миль вокруг не остается ничего живого, все просто выжжено. Но земля скоро восстановится, а пока пусть отдохнет. Слишком много незаслуженной силы на нее пришлось.

Я быстро перемещаюсь к большой равнине и нахожу лавровую рощу. К сожалению, именно этот участок свет Персефоны не озарил. Деревья стоят пожухлые, словно глубокой осенью. С трудом, но все же нахожу пару листочков, уповая на то, что этого хватит.

Теперь путь предстоит в Тартар. Я запрыгиваю в седло и взмываю в небо. Смерть на удивление спокойно себя ведет. Даже унюхав чуждую энергию, он не фыркает, что меня немало удивляет.

Пока мы несемся к бездне, я еще раз с высоты окидываю взглядом Асфоделиевые поля. Вижу еще несколько оживших участков, но решаю, что очищу их позже, когда с Персефоной уже все будет хорошо.

Душа выворачивается наизнанку при воспоминании об истощенном теле моей любимой. А осознание того, что именно я послужил этому причиной, добивает остатки разума. Страх. Вновь это чувство заполняет меня, когда я добираюсь до Тартара. Как будто дежавю. И снова это страх за Перси.

Ненавижу его. Он разрушает, делает уязвимым, и в нем таится погибель. Под его властью становишься слугой, рабом. Это настолько мощное чувство, что по силе с ним может сравниться только любовь. Но если она укрепляет, то страх парализует и медленно убивает.

До появления Персефоны я даже не ведал, что это такое. Но когда появляется одно сильное чувство, в противовес ему всегда идет другое, такое же сильное, но ломающее и испепеляющее крылья.

Спешиваюсь на берегу реки Амелет