к коже. Одна рука Авилины стала ритмично дрочить конец, вторая поглаживать низ живота.

— Чем я хуже Фелисии..? — щекотно прошептала она на ухо.

— Ничем… — ответил Годвин, чувствуя, как заводиться под воздействием сильных рук хозяйки.

Стояк затвердел и встал наизготовку. Ладошка девушки набрала амплитуду, чтобы водить вдоль всей длины.

— О-о… — тихонько вздохнул юноша.

Возлюбленная умела делать очень приятно, когда захочет.

— Опиши, как у вас всё прошло.

После этой фразы он понял, что происходящее имеет некий подвох. Очевидно описание их с Фелисией соития, будет Авилине не приятно. В первую очередь парень решил чего-нибудь солгать. Требовалось подойти с умом, и не ляпнуть какой-нибудь глупости, ведь проницательная эльфийка легко его уличит. А уж за это можно схлопотать новый шлепок.

Вот только думать очень мешали кисти и губы красавицы. Хотелось расслабиться и отдаться заволакивающему наслаждению. Когда влажный язычок поддел мочку уха и нежно её облизал Годвин во второй раз вздохнул:

— У-у-х…

Рука Авилины на члене почему-то замедлилась. Юноша не выдержал прекращения утех и сам задвигался, трахая её в кулачок. Тогда вторая пятерня девушки нажала на лобок, и не дала его бёдрам ускориться. Он слегка задергался, пытаясь вырваться, но хозяйка была сильнее.

— Ты уверен, что хочешь молчать?!

Она уже собиралась вновь сорвать с плеча ремень, но парень закричал:

— Я сшкажу! Шкажу!

Услыхав обещание, эльфийка сразу вернулась к ласкам. Годвина переполняли смешанные чувства. С одной стороны он утопал в блпженстве, старательно предоставляемом любимой девушкой. С другой его принуждали говорить, то за что ему стыдно. Но деваться было некуда.

— Я… М-м… Взял её сшади. Лёг на вышнутую сшпину. — натужно говорил он, стараясь не срываться на стоны.

Поощряя его честность, Авилина задвигала рукой быстрее. Юноша напрягся от волны возбуждения прокатившейся по телу. Тогда она схватила его за шею и придавила затылок к своей ключице. Теперь, со связанными кистями, он ощутил себя полностью беспомощным перед её твёрдой хваткой на стояке. Парень терял контроль над мыслями, но чтобы удовольствие не сменилось болью, требовалось говорить.

— Мы... Трахались так... А-м-м... И я трохгал её за хгруди. Х-а-х... Мне-е... Показалось она хгромко сштонет.

В определённый момент Годвин понял, что от собственных рассказов возбуждается еще больше. Было в этом, что-то от той фантазии, в которой он пежился сразу с тремя эльфийками. Мягкие, но нерушимые пальцы девушки на шее, заставляли дышать глубже и чаще. Во рту пересохло из-за ткани рубашки, но всё внимание сосредоточилось на сгустке возбуждения, нагоняемом методичным скольжением кулака.

— Я... Закрыл... А-х... Ей рот!

— И куда ты кончил? — спросила Авилина и сдавила кончик в ладони с такой силой, что юноша зашипел.

— У-ф! О-ф! О-о! Вшнутрь! Внутрь кончил!

— Что? — на мгновение даже растерялась эльфийка.

— Вшё, в порядке. У нее не мошет быть детей. — поспешил уточнить парень.

И тут она толкнула его вперёд, из-за чего Годвин повалился плашмя на кровать перед собой. Лицо ударилось о перину, рубаха выскользнула из стиснутых зубов, а стояк загнулся в сторону.

— А-а-ай! — застонал юноша и попытался перекатиться на бок.

Ступня девушки встала поверх спины и придавила его к постели. Сильный удар ремня хлестнул по оголенным ягодицам, вынуждая парня плотно зажмуриться и открыть рот в безмолвном вопле.

— Ты был плохим мальчиком! — закричала Авилина — Повторяй! Я был плохим мальчиком!

Годвин не сразу нашёл в себе силы заговорить сквозь чувство расползающейся по бёдрам боли. Но после второго шлепка, он почему-то подумал, что в этих словах кроется ключ к спасению.

— Я был плохим мальчиком! Я был плохим ма-а-а!!!

Эльфийка принялась нещадно хлестать его раз за разом. Тело юноши стало вздрагивать от каждого удара и извиваться в попытках освободиться. Наказание неизбежно настигало покрасневшую задницу и погружало разум в истерическую агонию.

— А-а!!! Хватит! А-а-й!!! Умоляю! Ави! А-а!!!

После десятого шлепка, парень вонзился зубами в одеяло и застонал уже в него. Из глаз невольно покатились слёзы. Он утратил счёт ударам, и когда девушка наконец прекратила, в сознание проникло глубокое облегчение. Страшась по новой спровоцировать её, Годвин замер и умолк.

— Ну что ты плачешь, как девчонка! — молвила Авилина. — Помниться недавно сам связывал меня и мучил, себе на потеху!

Он не решился озвучивать, что это заявление не вполне справедливо.

— Прошу, запомни, я не какая-то деревенская потаскушка, которой можно вот так просто изменять. Если ты утратил уважение, я помогу тебе его вновь обрести, через боль и страдания. Сейчас, ты познал, малую долю моего гнева. Испытал каплю боли, которую доставил мне сам. Скажи, кто я такая?

Юноша впустил из-зо рта заслюнявленную ткань и пробурчал:

— Моя... Госпожа.

— Громче!

— Вы моя Госпожа Авилина!

Эльфийка запрыгнула коленями на кровать, схватила человека за волосы на макушке и потянула вверх. Торс парня приподнялся, а голова запрокинулась назад.

— Твое тело, твоя жизнь принадлежат мне. И это не значит что мы не можем любить друг друга. Это значит, что ты не имеешь права прикасаться к другим девушкам. Не имеешь права смотреть на них с вожделением.

Она выпустила из пальцев пук темных волос, взяла Годвина за плечи и ловко перевернула его на спину. Поясница юноши вдавила связанные кисти в перину. Испуганные глаза быстро отыскали лицо девушки, пытаясь понять, какую эмоцию оно выражает. В сравнении с моментом перед наказанием, её гримаса явно смягчилась. Авилина заползла на четвереньках поверх парня, сближая их встречные взгляды и добавляя им интимности. Блеск голубых зрачков эльфийки в полутьме повеевал некой магией. Длинные и ровные волосы, щекотали кончиками оголенный мужской торс.

— Я понимаю, вокруг так много соблазнов, для юного мальчишки... Но ты должен бороться с ними. Ради меня. Если для тебя ничего не значит моя благосклонность, то я дам волю своим самым темным фантазиям. Пока ты отделался только задницей. Но в следующий раз твое беззащитное тельце пострадает больше…

Годвин сдвинул брови и поглядел на возлюбленную с тревогой. Впервые за долгое время, он испытал из-за Авилины неподдельный страх. Эти ощущения наложились поверх сильного обожания и влюбленности в девушку и породили новые чувства. Юноша будто вернулся в день ограбления каравана и