Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я отдыхал. С дочерью. Она приехала ко мне, и мы решили провести неделю на Балеарских островах. Это недалеко от Тулона, где я работал. Помню, что вернулся с пляжа в гостиницу и вошел в номер. Больше я ничего не помню. Я иногда приходил в сознание, меня везли на корабле, потом посадили в самолет…
«Все правильно. Даже путь совпадает: по Средиземному морю до Греции, оттуда проторенная самолетная «тропа». Галя дотронулась до его плеча:
– Командир, если в пути его безжалостно накачивали психотропными препаратами или сильными наркотиками, то это естественно спровоцировало резкое обострение наследственной болезни.
– Да-да, после переезда сюда мне все время становилось хуже. Марк, это местный доктор, постоянно давал мне лекарства.
– Что вы делали в Центре?
– Сначала со мной беседовал мистер Смит. Он здесь самый главный. Он предложил мне работать. А потом угрожал, что расправится с дочерью…
– Что конкретно вы должны были делать?
– Торпеду. Это была сложная работа. Надо было сначала совместить корпус торпеды с «чужой» боеголовкой. Необходимо было учитывать размеры торпедного аппарата. Мы работали непосредственно на субмарине. Где-то на юге, не могу сказать точнее. Хотя в разговорах слышал упоминание города Джаск, оттуда привозили технику, материалы…
– Что это за лодка, где она находилась, на плаву или на стапеле?
– Нет-нет. Где-то в горе был выдолблен огромный грот, и там у причала стояла лодка. По внешнему виду она очень напоминала французские и английские дизельные субмарины, но внутри была полностью переоборудована, а сверху корпус покрыт слоем какого-то неизвестного мне материала. Он делает лодку практически неуловимой для сонара. Мне для работы предоставили десятки чертежей. Там были пояснения на английском, французском, русском и даже китайском языках! Мне удалось за пару месяцев сделать почти невозможное. Весь торпедный комплекс стал работать как часы.
Потом я обучал работать с ним тупых местных матросов. Но это пришлось быстро прекратить: я не мог ничего вспомнить, провалы в памяти становились просто катастрофическими. Я понимал, что долго не протяну. И все-таки я успел своими руками установить боеголовку! Я сам все отладил. Она была прекрасна! Хищная, неумолимая смерть колоссальной силы. Я дал ее атомам настоящую жизнь. Вместо моих умирающих в голове клеток и нейронов на волю вырвется нейтронная мощь сотен миллиардов атомов!!!
– Галя! Успокой его!
Девушка подошла ближе. Шато уткнулся лицом в ее протянутые к нему ладони и затих.
– Мистер Клеманн, я правильно понял, что боеголовка была ядерная?
Человек только часто-часто закивал головой, плечи его затряслись, но сквозь подступающие рыдания и горловые спазмы он выдавил:
– Когда я увидел вас, то решил, что это пришла моя расплата за гибель миллионов человек…
– Успокойтесь. Ваша торпеда еще не взорвана. Постарайтесь вспомнить, может, вы случайно слышали в разговорах упоминание о том месте, где ее собираются использовать, и мы спасем жизни людей.
Клеманн, чуть задумавшись, твердо проговорил:
– Нет. При мне никогда не произносилось никаких названий или географических координат. Абсолютно никаких!
– Ну, хорошо. – Хотя, чего уж тут хорошего? – А не встречали вы здесь вот этого человека?
Гера показал мужчине фотографию Редина.
– Он офицер-подводник, его недавно тоже похитили.
– Нет, – Шато посмотрел и вернул фото, – я никого здесь не видел. Но меня привезли сюда всего несколько дней назад. Теперь я понимаю: специально, чтобы умирать. Но я слышал разговоры Смита и Марка о новом пленнике, по описаниям похожем на этого мужчину с фотографии. Он был им очень нужен на субмарине. Вместе с ним еще позавчера они все уехали. Наверняка на юг, на морскую базу, в этот подземный грот…
В дверь просунулась голова Анатолия:
– Командир…
Гера встал и направился к выходу. Внезапно с кровати раздался громкий крик:
– Никто не знает, что она – ядерная! Никто!!
Мужчина зашелся в хриплом кашле. Галина бережно, но решительно и сильно надавила ему на плечи, заставляя лечь. Она низко наклонилась над головой Клеманна и что-то тихо шептала ему. Несчастный мгновенно затих и только сильно сжал руку девушки двумя исхудавшими ладонями.
В коридоре Толя сказал:
– Командир, надо уходить. Время вышло. Вадик передал, что одного охранника пришлось снова «успокоить».
Талеев оглянулся на одностороннее стекло, потом кивнул Толе и решительно вернулся в палату. Глаза Шато Клеманна были закрыты, но руку девушки он так и не выпустил. Гера помедлил секунду, потом достал маленький пластиковый шприц и воткнул иглу за ухо мужчины. Тот даже не дернулся, лишь разжались пальцы рук, и дыхание сразу стало редким, неглубоким, но ритмичным.
– Вот так. Это будет лучше для него. Пошли, Галя.
Девушка задержалась в палате совсем ненадолго. Откуда-то из недр грубого комбинезона она извлекла маленький шелковый платочек с монограммой «А» и незаметно для Талеева засунула его в полусжатую ладонь Клеманна. Потом укрыла одеялом до самого подбородка его измученное тело и бегом покинула палату. Догнав в коридоре Геру, она неожиданно тихо сказала:
– А ты знаешь, его дочь зовут Алоиза.
Талеев ничего не ответил, и все трое легким бегом покинули здание Центра. В районе автостоянки к ним присоединился Вадим.
Путь до отвесного обрыва рядом с заблокированным мостом группа преодолела за 4 минуты. Они специально не стали с Главного пульта Центра опускать мост, чтобы сразу не указывать противнику направление своего отхода.
Для спуска со скалы каждый воспользовался «крылом». У Анатолия это получилось наименее удачно: подхватив крылом восходящий поток воздуха, он вместо вполне пологого скольжения вниз отлетел в сторону метров на 200, перед самой землей провалился в воздушную яму и чуть не камнем преодолел последние метры спуска.
Вылез Толя из-за огромного валуна, ругаясь вполголоса, но на чем свет стоит. К тому же он сильно хромал на подвернувшуюся при приземлении ногу:
– Все! Никогда больше без вертолета никуда не полезу! Сами летайте на этом акульем плавнике. – Толя с силой стучал по земле тростью-альпенштоком, в который сложилось «крыло».
– Толечка, – нежно пропела Гюльчатай, – у тебя всегда были проблемы с координацией движений. Тебе и в космос нельзя, в невесомость.
Анатолий аж задохнулся от такой несправедливости:
– Да… я…
– Не переживай, дорогой, я обязательно займусь с тобой, когда вернемся в Москву. А сейчас уж пропрыгай, как зайчик, с полкилометра до нашего лимузина. Можешь на меня опереться, – Гюльчатай игриво подставила плечико.
– Девчонка сопливая! – прихрамывая, Толя двинулся вперед.
Пока они были на «Орлином Небе», один из людей Юрия перегнал их вездеход по высохшему руслу совсем недалеко от места ожидаемого приземления. Дальше все складывалось крайне удачно, и в город они возвратились, когда огромный говорливый Центральный базар уже во всю ширину распахнул свои гостеприимные ворота. В