С начала их общей работы такое случилось впервые. Молодой следователь Коля Васнецов был на седьмом небе от восторга, что будет работать под началом легендарного Юрия Константиновича и относился к нему подчеркнуто вежливо и официально. Витомского это здорово злило – в отношениях между людьми, служивших общему делу, он предпочитал искренность, взаимопонимание, прямоту, иногда – в нештатных ситуациях – закрывал глаза даже на обоюдную грубость. Втайне он даже начал подумывать – не попросить ли Колю заменить кем то другим. Но он тут же отгонял такие мысли прочь – парень был предельно исполнительный, пунктуальный. Кровно обидеть, а точнее – даже унизить в глазах сослуживцев молодого парня он не мог. К тому же – с самого начала он вел дело об отравлении в пивном баре, и он подозревал, что было это не спроста – старым волкам прокуратуры слишком уж не хотелось иметь в своем архиве вечного «висяка».

Сейчас же он вырвался в кабинет, предоставленный Витомскому в городской прокуратуре, без всякого стука и разрешения, словно по его пятам наступал целый отряд местных киллеров. Не надо было быть сыщиком, что бы сразу из его вида понять – случилось что – то из ряда вон выходящее. Такой неожиданный поворот в поведении своего помощника ошарашило и весьма кстати рассмешило Юрия Константиновича. Он уже был на пределе – шла вторая неделя, а результат их работы был прежний – догадки и оперативные разработки коллег из спец. служб.

– Он объявился! – с самого порога закричал Коля.

– Кто – он? Сатана или в худшем случае в центре Калининграда плюхнулся зеленый инопланетянин на круглой тарелке, – насмешливо, скрывая нарастающее любопытство спросил Юрий Константинович.

– Наш фигурант! – Коля с торжественным видом положил на стол факс.

Юрий Константинович быстро пробежал глазами документ. Это был прорыв, которого с таким нетерпением все ждали.

Белорусские коллеги просили помощи в расследовании дела и задержании особо опасного преступника, который три недели тому назад в селе Новоселы на Могилевщине совершил особо тяжкое преступление – отравил две жительницы, жившие по соседству – соответственно 70 и 72 лет. При отравлении применен сильнодействующий яд органического происхождения, идентифицировать которого не удалось. По фото, ранее предоставленным сотрудниками Калининградского уголовного розыска, установленного, что преступление, вероятно всего, совершил житель города Калининграда Вячеслав Иванович Логинов. Он же подозревается и в совершении еще одного преступления – тайном проникновении и похищении из квартиры жителя города Киева Ивана Седого антикварной вещи – дневника профессора Кенигсбергского университета Зигфрида Клауса, в 1945 году вывезенного с города.

– Как мы и предполагали, убийца гоняется за какими то особо важными данными, – поглядывая на Колю, задумчиво произнес Витомский. – Пора эту погоню прекратить. Вот что, Коля – зови сюда на совещание ребят с уголовного розыска и военной контрразведки. А главное – собери все возможные данные – без исключения – об этом Логинове. Тут важна малейшая деталь. Через пару часов они должны лежать перед мной. Давай, лети пулей!

Оставшись один, еще раз внимательно просмотрел документ. Глаза остановились на последней строке, на которую сперва не обратил внимания:

«Для координации действий в город Калининград направляется старший следователь следственного отдела Могилевской областной прокуратуры Виталий Егорьевич Радкевич.»

Витомский широко и радостно улыбнулся. Жив, здоров, громит уголовный мир чертяга.

… С Виталием Радкевичем когда то они вместе учились в тогдашнем Харьковском юридическом институте Прокуратуры СССР.

– Граждане пассажиры, наш поезд прибывает на конечную остановку – город Калининград. Убедительно просим…

Дежурные фразы, как в детском волшебном сказке, предсказывающие о том, что у тебя, выходя из вагона, начинаются новый этап в жизни. В большинстве это незначительный эпизод, иногда – все таки оборачивающейся судьбоносными и головокружительными поворотами. Громкоговоритель окончательно развеял жалкие остатки дремоты. Логинов поежился, достал дорожную сумку и небрежно бросил ее возле себя.

Пожалев старушку, возившуюся с двумя огромными чемоданами вековой давности, и совместными усилиями кое как справившись с лямками, взамен услышал кучу благодарностей и пожеланий. На коих он только грустно улыбнулся в ответ.

– Не рад, голубчик, Калининграду? Заботы какие то у тебя здесь? – пристально взглянув на Вячеслава, участливо спросила старушка.

– Да нет, домой возвращаюсь. На Волге отдыхал, – сам не ведая почему, разоткровенничался Логинов.

– Это хорошо, – одобрительно кивнула старушка. – А я всю жизнь в родной деревне прожила. И вот на тебе – на старость лет в какую даль собрался! Внук мной тут служит. Офицер! Раньше каждое лето в деревне у меня проводил. А сейчас меня к себе пригласил – отдохнуть, за доченькой его присмотреть…

Про отдых на Волге Логинов не врал. Еще на железнодорожном вокзале в Москве ему в глаза бросилось красочное объявление какого то туристического агентства, описывающее прелести пароходного маршрута по Волге.

– Почему бы нет, – вдруг подумал Логинов. Затеряться на пару недель вдалеке от Калининграда, хоть на время забыть о всевозможных преследователях! Заодно не спеша обдумать о том, что же предпринять в будущем. Дороги назад нет – это однозначно. А дальше? Пока денег у него было предостаточно – еще в Киеве он успешно протолкнул часть фальшивых евро, обменяв их на рубли, и сейчас хоть на какое то время мог чувствовать себя вполне обеспеченным человеком.

Передав болтливую старушку и ее деревенские яства в заботливые руки внука, Логинов с облегчением вздохнул – поездка прошла без приключений. Радость было преждевременна. Возня с старушкой на какое то время усыпило его бдительность и до предела обостренную в последние недели подозрительность. В противном случае он бы не мог не обратить внимания на молодую девушку, внимательно, оценивающе изучающей его лицо и внешность. Случайно столкнувшись с Вячеславом взглядом, она с показной брезгливостью отвернулась и не спеша стала удалится в зал для пассажиров.

– Дешевая шлюха, – почему то со злостью подумал Логинов и пошел к выходу, где к прибытию поезда за их пассажирами всегда охотились куча таксистов и просто подрабатывающих частников.

В столь нелюдный утренний час ему не хотелось расхаживать по городу, тем более – ехать в свою квартиру. Хотя восприятие любой ожидающей его угрозы и даже малейшего намека на ее в последнее время обострилось до невероятности, Вячеслав вполне здраво оценивал свои возможности – в Калининграде это его не спасет. Опасность подстерегала его всюду. Она могла претворяться из ничего в смертельную опасность в считанный миг. Она исходила из любого милицейского патруля, совершенно случайно решившего проверить его документы… Он должен быть шататься от любой подворотни, из которой неожиданно могли бы выскочить пару мускулистых братков и к сознанию он пришел бы в каком то бандитском логове. Он не мог появляться в сколь нибудь оживленной улице – любая проезжающая машина могла бы резко затормозить и стать его временной тюрьмой. Любая западня ему означало лишь одно – неминуемую смерть. Различие состояло лишь а одном – сроке. Осталось только одно место, где он мог не опасаться постороннего взгляда и нападения…