В глазах Леа появился живой интерес.

— Вы хотите сказать, что ваши девушки еще до свадьбы проверяют, может ли мужчина быть отцом?

— Да, именно так. Иначе, как вы говорите, мы бы все давно вымерли. На Анваре выбор принадлежит женщине. Если мужчина ее интересует, она прямо говорит ему об этом, а если не говорит, мужчина никогда не сделает предложения сам. Я знаю, что это сильно отличается от нравов других планет, но нас такое положение вполне устраивает.

— На Земле все наоборот. — Леа выбросила огрызок и изящно облизала кончики пальцев. — Наверное, вам Земля показалась бы жутким притоном. На планете живет очень много народу. Контроль за рождаемостью установили слишком поздно, и он до сих пор встречает сильное сопротивление — у нас еще достаточно людей, исповедующих архаичные религии. Земля перенаселена — перенаселена сверх всякой меры. Мужчины, женщины, дети, куда ни глянешь — кипящая толпа без конца и края. И все занимаются любовью. Женщины готовы выслушивать самую оскорбительную лесть, а мужчины всегда агрессивны. Правда, до физического насилия дело доходит не часто, но постоянно чувствуешь за спиной чье‑то горячее дыхание. У девушки должны быть наготове острые когти…

— Что должно быть?

— Это просто такое выражение, Брайн. Проще говоря, девушка все время должна быть настороже, если не хочет слишком часто ложиться в постель.

— Это… — Брайн долго подыскивал подходящее слово, — отвратительно! — наконец сказал он, не придумав ничего лучше.

— У вас другие нравы. А мы, к сожалению, настолько привыкли, что уже почитаем это за норму. С точки зрения… — Леа вдруг замолчала и пристально на него посмотрела, глаза ее расширились. — Дура я! Вы ведь говорили обо мне!

— Пожалуйста, Леа… вы не должны…

— Я все поняла, — она радостно засмеялась. — Я считала вас невоспитанным, бездушным занудой, а вы, оказывается, милый и обходительный человек, просто в лучших анварских традициях вы ждали знака от меня. Мы и дальше бы играли по разным правилам, не окажись у вас достаточно здравого смысла, чтобы откровенно ответить на мои вопросы. А я‑то, дура, считала вас законченным холостяком с жуткой ледяной планеты!

Она нежно погладила его по волосам — ей уже давно хотелось это сделать.

— Я не мог вести себя по–другому, — ответил Брайн. — Как я мог вас оскорбить? А обычаев вашей планеты я не знал.

— Что ж, теперь знаете, — мягко сказала Леа. — У нас мужчина выбирает и делает первый шаг. Хотя мне кажется, что ваш обычай лучше. Я только еще не разобралась в деталях. Каким образом я должна сказать, что вы мне очень нравитесь? Вы — настоящий мужчина, я таких нигде не встречала. Сейчас, конечно, не время говорить о браке, но я хотела бы…

Не дав ей договорить, Брайн обнял девушку, и их губы слились в поцелуе.

— Тише… — прошептала она, — мне больно…

— Он отказывается входить, господин директор. Стоит у ворот и твердит, как попугай: «Передайте директору Бренду, что я хочу его видеть.».

— Хорошо. — Брайн взял пистолет и положил в карман запасные обоймы. — Я сейчас уйду и вернусь только утром, пусть к этому времени приготовят вездеход.

На улице было очень темно — кто‑то старательно разбил все фонари в радиусе ста метров — но в слабом свете луны Брайн разглядел темные очертания легкого вездехода.

— Брайн Бренд? — послышалось из машины. — Садитесь.

Как только он захлопнул дверцу, мотор взревел, вездеход лихо пронесся по пустым улицам ночного города и вырвался на простор пустыни. Водитель погнал машину еще быстрее, но фары так и не включил, и было совершенно непонятно, как он отыскивает дорогу в полной темноте. Вскоре начался подъем, а когда они достигли вершины холма, вездеход остановился.

Щелкнул выключатель, и в кабине зажегся свет. Брайн увидел ястребиный профиль своего молчаливого попутчика, потом заметил, что он мал ростом. Очевидно, родовая травма или какая‑то трагическая случайность сильно искалечила этого человека, согнув ему позвоночник и на всю жизнь наградив большим горбом. Брайн впервые видел такое и про себя подивился, как вообще удалось медикам сохранить эту жизнь.

— Удосужились ли эти мудрецы с Ниджора сообщить вам, что они на день приблизили крайний срок? — с горечью в голосе спросил незнакомец и добавил: — Этот мир стремительно катится в преисподнюю.

— Да, я знаю. Поэтому и обратился к вам за помощью. Время уходит…

Горбун пробурчал в ответ что‑то нечленораздельное и уткнулся в экран радара — он проверял, нет ли за ними слежки.

— Куда мы едем? — спросил Брайн.

— В наш лагерь, тут недалеко. Завтра вся планета провалится в тартарары, поэтому я смело могу сказать вам, что это наш единственный лагерь на Дисе. Там сейчас все наши люди, оружие, вездеходы. Хис, наш командир, тоже там. И завтра все погибнет, вместе с этой проклятой планетой. Так какое у вас к нам дело?

— Об этом я буду говорить только с Хисом.

— Как хотите. — Горбун завел мотор, и вездеход тронулся с места. — Только имейте в виду, мы все добровольцы, и друг от друга у нас секретов нет. Секреты у нас только от дураков, которые хотят уничтожить этот мир, — в его голосе вновь послышалась горечь. — Это же надо, принять решение об убийстве миллионов людей!

— Они о вас не лучшего мнения, — заметил Брайн. — Называют вас армией террористов.

— А мы и есть армия! И ведем здесь войну. А эти доморощенные идеалисты на Ниджоре… Поддержи они нас с самого начала, мы бы успели вскрыть все черные замки, обыскали бы каждый закоулок, но нашли бы бомбы. Так ведь нет! Как же можно?! Это, видите ли, насилие!.. А теперь погибнут все.

Он замолчал и напряженно уставился на приборы.

— Но еще не все потеряно, — сказал Брайн. — У нас впереди целый день, а я, кажется, нашел способ остановить войну.

— Вы директор группы ЦРУ, верно? Ну и что вы сможете сделать вместе со своим Центром, когда вам на голову посыплются бомбы?

— Тогда — ничего, но сейчас я сделаю все, чтобы до этого не дошло. А если вы хотите меня оскорбить, то зря стараетесь — у меня высокий порог раздражительности.

Горбун хмыкнул, но ничего не сказал. Вездеход потрясывало на камнях. Несколько минут они молчали, потом ниджорец спросил:

— Что вам надо?

— Мне нужен магт, — немедленно откликнулся Брайн. — Живой или мертвый — неважно. У вас случайно не завалялось подходящего трупа?

— Нет. Мы обычно нападаем на их башни, но они забирают всех своих раненых и даже убитых. А зачем вам труп? Покойник ничего не расскажет ни о бомбах, ни об установке.

— Не вижу необходимости объяснять вам это, раз вы не командир. Впрочем, вы ведь Хис, не так ли?

Горбун раздраженно что‑то проворчал и опять замолк. Наконец он спросил: