Катерина молча прошла мимо.

Немного придя в себя, девушка глянула на часики – те показывали начало одиннадцатого.

Рядом находился спуск в метрополитен, и Катерина поспешила. Сошла на конечной. Пока ехала, обнаружила еще одну неприятную вещь – она оказалась совершенно без денег.

Но отчаянию предаваться было некогда, да и Катя была не из тех людей, что надолго впадают в уныние. Поэтому, подхватив футляр со скрипкой, она отправилась на трассу тормозить попутку.

«Если повезет поймать такси, можно договориться, что расплачусь дома! Деньги в секретере лежат». – Катерина вовсю замахала ладошкой слепящему глаза потоку автомобильных фар. Она не знала, что в квартире находится уже гораздо больше денег, чем было до того, как они с дядей отправились на концерт. Не знал этого и Крытый, растянувшийся на шконке в ИВС и думавший именно о том, как же его племяшка добралась домой.

* * *

– Так, понятых попрошу подойти поближе!

Участковый, лейтенант Попов, был слегка удивлен и раздосадован тем, что второй раз за вечер ему пришлось ехать к дому на Полярной. Сначала алкашня драку устроила, человека ни за что ни про что отметелила – места живого не найти. Правда, тот заявления писать не стал, но все равно. А теперь полковник самолично из Питера пожаловал – обыск ему, видите ли, на ночь глядя провести нужно.

Лейтенант переминался с ноги на ногу, стоя в углу рядом с понятыми и старлеем из числа приехавших из Питера, перекидываясь время от времени с тем понимающими взглядами.

Кроме них в квартире было еще двое сотрудников и два человека понятых из соседей, которых организовал Попов. Понятые, пожилые люди, таращились во все глаза, стараясь ничего не пропустить.

Участковый, конечно, знал, кому принадлежит квартира, и поэтому недоумевал еще больше.

Когда в опорном пункте, где его выловил полковник со своей командой, объяснили, что идти нужно на квартиру Рублева Григория Ивановича, лейтенант не стал спрашивать у полковника о причине обыска. Поинтересовался он этим аспектом у питерского старшего лейтенанта.

– По ориентировке на ограбление, – пожал плечами тот, – вещдоки ищем: часы, бумажник и сотовый, который у терпилы забрали.

Услышав такое, лейтенант поразился еще больше.

«Херня полная!» – мысленно отметил он про себя и еще раз спросил:

– А хоть знаете, кто этот самый Рублев?

– Кто?

– Считай, вор в законе, смотрящий нашего города, – просветил коллегу участковый.

– Ни хера себе! – поразился тот и недоуменно уставился на Попова. – И чего это его на гоп-стоп потянуло?

– Да вот я и гадаю, с чего? – с сарказмом заметил тот.

Питерский старлей ненадолго задумался, словно решая, говорить ему или нет, и все же решил, что можно поделиться:

– Я на задержании был. Вроде спокойный мужик. Не похож на отмороженного гопника. И девушка с ними там была. Кто она ему?

– Он с племянницей живет.

Тут один из сотрудников отыскал на антресоли «дипломат», оставленный в квартире Жентяем.

– Попрошу всех подойти поближе! – громко объявил полковник.

Участковый наблюдал, как щелкнул незапертый замочек и открылась крышка, как ахнули понятые, увидев столько долларовых купюр.

– Прошу занести в протокол! – победно прозвучал голос старшего офицера.

«Зачем?! – опять поразился странности Попов. – К делу не пришьешь. Вряд ли у потерпевшего с собой была такая сумма».

Спрашивать, понятное дело, не стал – начальство, оно на то и начальство, что ему виднее.

Полковник, казалось, только и ожидал этой находки. Едва деньги пересчитали и «дипломат» был вновь закрыт, у руководителя группы интерес к квартире значительно уменьшился. Он принялся то и дело поглядывать на часы и нетерпеливо сопеть, явно намекая, что пора закругляться.

Попов, мужик смекалистый, сразу отметил это про себя. Опера, проводившие обыск, тоже не страдали тугодумием да и начальника своего знали не первый год – привыкли к его манерам. Минут через десять, коротко переглянувшись, они с деланно сокрушенным видом объявили, что по делу о грабеже так ничего обнаружить и не удалось.

– Ну что же, – закрыл папку Мещеркин. – На нет и суда нет! Данилов! – окликнул он одного из оперативных работников.

Когда тот подошел, шеф отдал распоряжение:

– Завтра смотаешься в больницу и, если потерпевший в состоянии, проведешь опознание. Дальше – по результатам. Этого Крытого пока не выпускать! Денечек посидит еще – не развалится! Он полжизни в тюрьме провел, еще денек потерпит!

Отдав приказание подчиненному, Олег Борисович во всеуслышание объявил:

– Все! Выходим!

И понятым – отдельно:

– Все товарищи, свободны, спасибо за помощь!

Попов вышел предпоследним. На лестничной клетке он задержался, наблюдая, как капитан Данилов собрался опечатывать входную дверь. Неожиданно на лестничную клетку выскочила кошка и принялась громко мяукать.

– Ну-ка, брысь! – капитан не стал церемониться с киской и пинком зашвырнул ее обратно в квартиру.

Затем быстренько закрыл на два оборота металлическую дверь, опечатал как положено и только теперь заметил участкового.

– Ты чего? – удивленно спросил он у Попова.

– Слышь, капитан, мое дело, конечно, сторона, – несколько туманно начал лейтенант, – просто Крытый на моем участке живет… За что его взяли? Гоп-стоп – херня, я же понимаю.

– Хе! – смачно хмыкнул в пушистые усы капитан и весело улыбнулся. – Ты у полкана нашего спроси, на кой хрен ему в ночь понадобилось тащиться в ваш Веселогорск и проводить этот обыск!

– Понятно! – отозвался участковый, семеня вниз по лестнице позади столичного работника угро.

– Данилов, тебя долго ждать? – окликнули капитана из ожидавшего его «жигуленка», и тот припустил к машине, забыв попрощаться с лейтенантом. Полковник уже уехал, как заметил Попов.

Он окинул напоследок хозяйским взглядом изрядно надоевший за сегодняшний вечер двор и заторопился к себе домой. Служба и для него закончилась.

* * *

Олег Борисович на своей новенькой «Ауди» пылил в сторону Питера. При подчиненных он держал себя в руках, не выказывал своего раздражения. Сейчас же, оставшись один на один с собой, он давал выход злости, давя на акселератор. Обогнал «девятку» и обругал движущийся навстречу «КамАЗ», водитель которого начал загодя сигналить лихачу.

– Куда прешь, скотина! – гневно заорал в ветровое стекло полковник. Губы его дрожали.

Олег Борисович чувствовал себя так всегда, когда приходилось что-то делать для Блондина или подобных ему субчиков.

Зазвонил мобильник, и пришлось волей-неволей сбавить скорость.