— Вы говорите о том кольце, которым боги нашего мира откупились от Хрейдмара за смерть сына?

— Именно. – Она вновь взяла себя в руки. - Хитроумный побратим Отца людей отобрал все золото Андвари. Сид просил оставить любимое кольцо, но асс завладел и им. Тогда Андвари наложил второе проклятие. Он сказал, что кольцо будет стоить жизни всякому, кто им завладеет. Так оно попало к Хрейдмару и послужило причиной его смерти от рук собственного сына, который настолько боялся потерять свои сокровища, что превратился в ужасного дракона Фафнира.

— Интересная легенда мисс Пуст, но вот в чем беда. — Гарольд задумчиво потер подбородок. Ему захотелось отвлечь сейдкону. Поделиться в ответ на ее откровения - своими. Пусть в столь же завуалированной форме, но если он услышал между строк, то что мешает ей? — В дракона нельзя превратиться. Нужно родиться с душой дракона. И знаете, я слышал несколько иную версию этой истории. Ассы перед уходом предупредили Хрейдмара о проклятом кольце, и он, не будь глупцом, отнес свой клад Фафниру. Драконы, знаете ли, могут очищать сокровища от проклятий. На это уходит не одна сотня лет, да и нужно знать, где искать, но в целом в этом их магия. И если бы глупец Зигфрид не убил и не ограбил дракона, то через сотню-другую лет Хреймар получил бы свой клад уже без всякой тьмы… Ну или большую его часть. Драконы, знаете ли любят золото, и о проценте за свои услуги договариваются сразу.

Энн затаив дыхание слушала хозяина замка, смотрела, как полыхают глаза в свете камина и не могла унять чувства ускользающей нити. Казалось, что Гарольд не просто рассказывает древнюю легенду, а делится чем-то личным. Она сомкнула брови, пытаясь дотянуться, понять. Зачем? Что ей до чужого мужчины и его линии жизни. И все же не смогла удержаться, спросила. Только совсем не то, что надо было:

— Вы видели его? Кольцо Зигфрида? Кусочек золота с тремя камнями?

Гарольд усмехнулся и отвернулся к окну. Да, он видел это кольцо. В свое время много сил положил на то, чтобы достать его и еще больше на то, чтобы обойти заклятье, способное отправить на тот свет даже дракона. Возникла шальная мысль показать Энн сокровищницу. Он отбросил ее и пока не успел надумать лишнего, предостерег скорее себя, чем сейкону:

— Некоторые легендарные вещи мисс, должны оставаться таковыми, а не превращаться в обычные украшения. Но что насчет вас? Не расскажете мне, отчего мой собственный хранитель, узнав, о том, что вы подменыш, забыл свою природную сварливость и настолько расположен к вам, что против моего прямого запрета, позволил музыке сегодня подняться в ваши покои? Что в вас такого особенного, мисс Энн, что даже фамильный гроган не устоял?

Про себя спрашивать не стал. Не сознается ведь сейдкона: намеренно-ли или случайно, окутала его чарами, заволокла разум туманом, как та, что Прощальным пламенем себя величала. Может и не со зла, а по природе своей дивной, ведь не торопиться плоды своей магии пожинать. Сидит, огнем в камине любуется, словно над вопросом размышляет.

Сейдкона кожей чувствовала испытывающий взгляд хозяина замка. Говорить о своей природе она не любила. Но мир четко делился на тех, кто сталкивался с магической природой Бернамского леса и тех, кто не верил в ее существование. Лэрд Хредель относился к первой категории, хоть явно и не любил дивных созданий. Тут, кстати, удивляться нечему. Фейри от мала до велика изводили людей всеми доступными им средствами и редко кто мог похвастаться, что пережил встречу с ними без потерь.

— Мне льстит внимание Хайд Броха, но в том, что я подменыш нет ни моей вины, ни заслуги. Думаю, раз вы знакомы с магическим миром, то вам известно, что Сидом правят трое: Хозяин Холмов, Госпожа Темной стороны луны и их сын Лесной Царь, что ныне носит имя Мидир. Едва он обрел свою ту, с которой был связан алой нитью еще со времен первых детей богини Дану, как был вынужден уйти за ней в мир мертвых, где ожидают своего перерождения души туатов. Мидир отыскал ее и вернул в Сид. Но и сам переродился. Стал стихией порога. Никогда прежде у туатов не было проводника из мира живых в мир мертвых и обратно. Однако этот дар сделал невозможной смерть Хозяина Леса на Горячем камне. Раз за разом жертвенный клинок пронзал его грудь и раз за разом не приносил вреда. Древний договор был нарушен. Туаты пребывали в смятении, а Бернамский лес стал наполняться тьмой. Но не знакомой, которую дивный народ испокон использовал для своей магии, а чуждой. Она пришла с гнилых городских улиц и затхлых рек, она напиталась человеческими страстями и обрела плоть. Совладать с ней могли лишь необычные ведьмы, потомки легендарной Кат Ши, что умели смотреть кошачьими глазами, и поглощать тьму.

Моя человеческая мать была именно такой ведьмой. Очень сильной чистильщицей. Но Бернамский лес не человеческий дом и не замок. Даже для самой сильной ведьмы задача почти невыполнимая. Однако, госпожа Темной стороны луны знала, кого просить и что обещать взамен. У моей матери были все задатки сделать это… и была боль. Уже тогда она носила дитя, и ей сказали, что ребенок этот будет особенным. Сейчас о таких принято говорить «солнечные», но двадцать лет назад врачи были честнее и называли вещи своими именами. Мать же хотела, чтобы ее девочка была обычным ребенком и готова была пожертвовать ради этого своей жизнью, а не просто магией. Они договорилась с госпожой Темной стороны луны, и каждая получила, что желала...

В назначенный день моя мать пришла в лес, выпила переданный ей сидами настой из семи горьких трав, усиливающий любую магию. Нашла тропу, соединяющую то, что было, то, что есть и то, что будет. Собрала свою силу, прошлую, настоящую и будущую, и ударила жуткую тьму, что посягнула на Бернамский лес. Девять дней и ночей длилось их битва. Девять дней и ночей стояли они недвижимые, и вот тьма исчезла, а мать упала без чувств. Древний лес излечился, обновился без привычной жертвы. Сиды забрали чистильщицу в холмы и выхаживали ее. Она лишилась своей ведьмовской силы, но не печалилась о ней, лелея надежды на здоровое дитя. Пришел срок родам, и она разрешилась, но ребенок был мертв. Госпожа