взгляды на женщин в сером. Надсмотрщик кормил здоровенных горбатых собак мясом и частями человеческих тел и длинной палкой бил по хребтам особо нетерпеливых. Псы громогласно рычали и огрызались, но на человека броситься не осмеливались. Шагах в пятидесяти находилась походная кузня, где два кузнеца лупили кувалдами по раскалённым заготовкам. Хивашские воины — те, кто не участвовал сейчас в штурме Григота, под руководством десятников фехтовали и стреляли из луков по мишеням.

К нему вернулись и чувства. Грудь ныла в том месте, куда он получил удар копьём. В нос било невыносимое зловоние от тысяч гниющих зомби. А ещё обоняние терзал дым от множества костров — он был едкий и нёс в себе незнакомый аромат.

Страшная мысль пришла ему в голову: он погиб во время вылазки, сопровождавшие вампиры не успели отрубить ему голову, а хиваши подняли при помощи некромагии. Дилль стал личем — вот почему он стоит посреди хивашского лагеря, а его охраной никто не занимается.

И, словно подтверждая эту догадку, один из шаманов обернулся к нему и гортанно крикнул:

— Принеси из шатра маленький барабан, что лежит у очага. Да поживей.

Дилль не успел удивиться, что понимает хивашский язык, как бросился выполнять приказ. Пальцами он ощущал ребристую поверхность небольшого барабана, его босую ногу пронзила резкая боль, когда он наступил на осколок кости, его плечо ожгла плётка, которую держал в руках шаман. Он всё чувствовал, но ничем не мог управлять. Словно кто-то действовал вместо него — сам же Дилль был простым зрителем. И он послушно встал у входа в шатёр, когда шаман это велел ему. Дилль не мог сопротивляться приказам. Вот так, оказавшись в своём теле, он обнаружил, что перестал быть ему хозяином.

Глава 9

* * *

Гарлик с удовлетворением подумал, что жизнь налаживается. Он, так и не ставший своим среди шаманов — в основном выходцев из главной школы Эрмелека, наконец-то начал пользоваться уважением. Причём, не только шаманов, но даже сестёр Ковена. Во всяком случае, после того памятного случая собратья по ремеслу уже не посмеивались над ним, а младшие и старшие сёстры перестали демонстрировать Гарлику открытое презрение. А всё благодаря Хозяйке Силлит.

Гарлик вспомнил вчерашнее утро и вздрогнул. Должно быть на него снизошло временное сумасшествие, иначе чем ещё можно объяснить то, что он сделал?

Когда осаждённые вампиры предприняли самоубийственную и дерзкую вылазку, Гарлик волею Великой Госпожи оказался среди тех, кого бросили против огненного мага. Десяток шаманов, около двадцати младших и старших сестёр во главе с Хозяйками Силлит и Квай устремились к атаковавшему лича магу. Гарлик видел, как лич отражал вражеские огненные шары, как он пытался убежать, как вытянул энергию из стоящих рядом зомби. Личу это не помогло. Невероятной силы огонь превратил поднятого колдуна в пепел. Кстати, Хозяйка Гилиан после этого упала без сознания, а потом целый день лежала без сил — всё-таки, магическая связь с личем — страшная штука. А Хозяйки Силлит и Квай возглавили атаку на сумасшедшего вампирского мага, который причинил столько неприятностей хиваши.

Гарлик вспомнил облака чёрного дыма, заволокшие поле битвы, и клубы едкого огня, выжигавшие по нескольку десятков зомби за раз, и содрогнулся. Осада на огромном участке попросту прекратилась, потому что лезть на стены оказалось некому. Где, интересно, вампиры раздобыли мага такой силы? Хотя, что за вопрос — понятно, в Ситгаре. У самих клыкастых магов отродясь не было, иначе разведчики уже доложили бы. Шаман зябко передёрнул плечами. Если один маг сумел столько наворотить, то что натворят другие, которые, без сомнения, придут на помощь осаждённым вампирам?

Шаман вспомнил обжигающий воздух, разносившийся над полем боя, и поморщился. Он едва не сварился всухую, а ведь до клятого мага было ещё далеко. Если бы Гарлик успел подойти поближе, он бы повторил судьбу своих товарищей по шаманскому цеху и Хозяйки Квай. Но ему повезло. И даже дважды. Самая молодая Хозяйка Ковена неосмотрительно ринулась вперёд, готовя заклятье, когда невидимый за клубами дыма маг вдруг изменил направление атаки. Хозяйка Квай в мгновение ока превратилась в обугленный скелет, а вместе с ней полегли с десяток младших сестёр и ещё столько же шаманов. Атакующее заклятье Хозяйки Силлит тоже было разрушено, а сама она оказалась на границе действия ревущего магического пламени.

Гарлик тогда, обезумевший от грохота и жара, совершил самый необдуманный поступок в своей жизни — он, уже создавший свой лучший магический щит, бросился вперёд и закрыл собой Хозяйку Силлит. Он сам не понял, сумел ли щит отразить атаку ситгарца, или тот просто свернул в сторону, но только Хозяйка Силлит осталась жива. Обожжена местами, но жива. Она поднялась на ноги, призвала едкое облако и швырнула его туда, где бушевал огненный ад. А затем повелительным жестом послала в атаку всадников Джагатая, занимавшихся избиением остатков отряда вампиров.

И те, продравшись сквозь пламень и дым, сумели не убить, но обезвредить мага. Ситгарец после атаки конников, прекратил извергать жгучий огонь и, вероятнее всего, под прикрытием дыма сбежал обратно в осаждённый город. Чем воспользовался маг — плащом невидимости или применил какое-то другое заклинание, никто так и не узнал. Ситгарский маг бесследно исчез, и даже астральный поиск, учинённый Хозяйкой Силлит, ничего не дал. Единственной добычей был магический посох, брошенный вражеским магом на поле боя. Одна из старших сестёр попыталась подобрать посох с земли, и её едва не убило чужой магией. Хозяйка Силлит обезвредила посох, шваркнув по нему громовым ударом и расколов его. А потом Силлит, стоя на выжженной до пепла земле, в ярости орала, как последняя базарная торговка, требуя подать ей труп наглого мага, сорвавшего столь хорошо спланированное наступление и убившего одну из Хозяек и лича. Но поиски на месте побоища ни к чему не привели. Обнаружили только тела павших вампиров, совершивших самоубийственную вылазку и одного окровавленного человека с мечом в руке.

Джагатаевы конники принялись отсекать головы вражеским мертвецам, как это у воинов заведено. Один из них — сотник, судя по лисьему хвосту на шапке, спрыгнул с коня и, приподняв голову худого рыжеволосого человека, собирался отрезать её, когда Гарлик заметил, что вражеский воин ещё дышит. Он приказным тоном велел джагатаеву сотнику прекратить портить заготовки. Милосердие было свойственно шаману в той же степени, как и доброта — гремучему червю. Нет, он всего лишь не позволил сотнику своевольничать, ведь запрет Хозяек отсекать головы поверженных врагов был доведён до каждого хивашского воина.

Сотник — здоровенный мужик, заросший чёрной бородой до самых глаз, зло