У Никка пересохло во рту.

«Кого?»

Вместо ответа у него перед глазами ожила картинка. Воспоминание. Юный мальчишка, фомор, что погиб от меча Никка в день битвы с фоморами.

На перепачканном лице его черные глаза засияли от ужаса при виде собственной крови, струящейся по клинку Никка. Глаза мальчишки, широко распахнувшиеся на миг пред объятиями смерти, заволокло пеленой…

— Никто из наш не безгрешен, Аурион, — добавил Смерон вслух. — Вопрос лишь в том, что ты считаешь грехом.

Никку стало нехорошо от этого видения, будто все отчаяние, весь страх того дня вернулись к нему, говоря, что собственно никуда и не исчезали. Просто кружили в тени, караулили и, точно призрак, будут всегда преследовать его по пятам, ждать, когда смогут застать Никка врасплох и отомстить ему за все его слабости и ошибки. Убить.

— Оставь его в покое! — Аня загородила Никка своим сознанием. — Хочешь поговорить? Последний раз ты сказал, что знаешь, где моя мама. Договаривай!

Смерон на секунду уставился на землянку, самодовольная ухмылка исчезла с его лица. Решимость Ани его смутила? Напугала? Обрадовала? Ухмылка появилась вновь.

— Я уже сказал тебе все, что хотел, Ластер.

«А я нет!»

И неожиданно лицо Смерона превратилось в гримасу. Никк почувствовал злость Ани, эта эмоция в ней буквально кипела. В ее душе скопилось столько печали из-за всех безуспешных попыток вернуть отца и найти мать — и теперь она обратила эту печаль в чистый гнев. Ее мысли завертелись, как смерч, и ударил по сознанию Смерона, пробивая все его защитные барьеры.

— Как насчет того, что я тогда сама поищу ответ в твоей памяти? — предложила она. — Ты больше никого не обманешь.

Смерон мысленно ретировался, точно попытался спрятаться. Убежать. Но Аня безжалостно наступала, раскидывая его воспоминания, шла по ним напролом все дальше и дальше, словно они были не важнее, чем мусор в помойной корзине.

Странные картинки появились перед глазами. Мир, которого Никк никогда не видел. Города, воспоминания, люди с такой же малахитовой, как у Смерона кожей, семья и друзья. Глубоко в его памяти были зарыты любовь и забота о близких, горечь утрат и радость счастливых дней.

«Это… не… для тебя!» — свирепо пророкотал Смерон и атаковал Аню в ответ.

Никк стиснул зубы, ощутив ее боль. Будто тупую иголку вонзили в голову и провернули. Аня закричала. Она ударила вновь, но агония все равно нарастала и нарастала, и Никк не выдержал. Схватив всю силу и ненависть, какие только мог найти в себе, в Ане, в Дафне и Лире, он дал им волю. Не обратил в оружие, нет, просто освободил. Отпустил в поисках добычи, как голодных собак.

Боль исчезла.

Осталась лишь пустота.

Смерон дернулся в конвульсии и упал на пол; брызги окатили ботинки всех остальных.

«Всех нас погубит…» — и сознание Смерона растворилось.

«Что погубит?!» — вопрос Ани просвистел ветром в пустоте.

Тьма окружила ее. Сосущая тьма и безмолвие на том месте, где всего секунду назад клубились идеи, чувства, переживания. В ужасе отпрянув назад, Аня поспешила в границы собственного сознания. Никогда еще свои мысли не казались ей таким уютным и безопасным местом.

Кандалы жалобно звякнули, когда Смерон упал, припав спиной к стене и безвольно опустив голову.

— Что за… — нахмурился Лир, склонившись над ним. — Он?..

— Мертв, — констатировала Даф, удивленно, но не испуганно.

Да, Смерон был мертв. И Аня понятия не имела, как это случилось. В какой момент он сделал тот шаг назад, во мрак, где преодолел запретную грань? Почему Аня этого не заметила? Она могла бы его остановить, могла вытащить обратно на свет!

«Могла ведь?» — холодные мурашки побежали у Ани по спине. Это ведь не она его туда столкнула? Она же просто хотела найти в его мыслях правду, не нападала, не загоняла в ловушку. Правда?..

В отчаянной последней попытке землянка зажмурила глаза, надеясь отыскать Смерона и вернуть обратно. Однако холод, веявший из тьмы, что поглотила его так резко и так безвозвратно, оказался сильнее. Аня точно оказалась посреди всеобъемлющего и безграничного склепа, где становилось страшно застрять навсегда, его толстые стены, его запах гнили, его духота, — все напевало могильную песню, приглашал следовать за собой.

«Аня», — позвал Никк.

Она вздрогнула и открыла глаза.

«Не ходи туда. Никогда».

Аня посмотрела на Никка, он смотрел на нее. И Лир с Дафной, не мигая, глядели вопросительно на землянку. Все трое, такие спокойные, такие сдержанные.

«Перед нами сидит мертвец!» — хотелось закричать ей.

— Ань, — начал наконец Лир, тоном, с которым пытаются успокоить сумасшедшего, сбежавшего из больницы с ножом, — ты сейчас не…

Не дослушав, она бросилась прочь. Прочь! Почему вдруг так страшно? Назад, назад, мимо пустых решеток, по темному коридору и вверх по лестнице, наружу, на воздух. На свет! Тело била дрожь, и паника холодными клешнями забиралась под кожу.

«Всех нас погубит…»

В голове, как отголосок ночного кошмара, еще крутилась последняя, недосказанная мысль Смерона, будто часть его души осталась с Аней, не желала исчезать навсегда.

— Аня! — позвал Никк, спеша следом.

Она не ответила.

«Аня!»

Заслонила от него подсознание, напоследок уловив негодование Никка за то, что его вышвырнули, как бездомного котенка. Промчавшись мимо удивленно посмотревшей ей вслед охраны, Аня выскочила на улицу и судорожно набрала в легкие воздух. Воздух показался настолько свежим после темных тюремных катакомб, что на миг закружилась голова. Аня потерла виски, сделала выдох, еще один вдох и пошла по одной из цветущих аллей сада к западу от замка.

«Аня!..» — донеслось приглушенно, как порыв ветра в ушах.

«Отстань!» — с каждым разом становилось все труднее, но она все же стряхнула с себя мысли Никка и, пытаясь переключиться на момент здесь и сейчас, зашагала быстрее. Пытаясь собрать разбегающиеся в разные стороны воспоминания.

«Всех нас погубит…»

Что все-таки произошло? Да, пожалуй, Смерон и заслуживал самой мучительной гибели за все злодеяние, но как он погиб? Без ран, без болезни, без яда?

С противоположного конца дорожки появилась компания даитьян, возбужденно обсуждающих предстоящий Навадьӣн (местный праздник Весеннего Равноденствия). Как обычно, они тут же притихли, заметив землянку. Только один парень с родинкой на переносице, кажется, его звали Дуат, одарил Аню скромной улыбкой.

Несколько секунд, и компания осталась позади, снова беззаботно болтая и смеясь. Землянка снова оказалась со своим сдавившим душу одиночеством.