гораздо выгоднее. Ведь это очень редкий ингредиент. Для магов-садовников он представляет едва ли не больший интерес. Впрочем, никому: ни алхимикам, ни садовникам, ни даже тёмным – не удавалось найти хотя бы одно семя арморума за последние лет двадцать, а то и тридцать. Так что, боюсь, этот вопрос пока остаётся риторическим.

– Так что с ценой? – напомнила я.

Юстас хмыкнул, оглядев меня с подозрительным любопытством, словно задумался, а не воровка ли я, которая обчистила кого-то из его коллег.

– Это, конечно, невероятно, но, если у вас действительно есть семя арморума, я готов прямо сейчас заплатить вам хорошую и – главное! – честную сумму, чтобы вы не ввязывались в эти неприятные дела по продаже. Там сплошные жулики, и нежной лиэсе очень сложно не попасться на их уловки…

Ха, нашёл дурочку! Если юлит, значит, что-то тут нечисто.

– Так сколько? – настояла я.

– Я дам вам пятьсот драконов, – уверенно отрезал алхимик. – После того как своими глазами убежусь, что это и правда семя арморума!

Что-то подсказало мне, если уж он так легко готов расстаться со столь значительной суммой, то сам может обогатиться на этом гораздо больше. А значит, пытается обвести меня вокруг пальца.

– Благодарю за подробный ответ. – Я улыбнулась. – Всего доброго.

И направилась к двери.

– Тысячу! – крикнул мне вслед алхимик. – Полторы тысячи драконов!

Следующую сумму я уже не услышала, потому что вышла на улицу. Размышляя, села в карету и велела кучеру трогать: нужно скорее добраться до Гитмора и отдать бабуле лекарство. А заодно посоветоваться.

Полторы тысячи золотых драконов! Это же какие деньжищи по меркам этого мира! Совсем немаленькие. Некоторые столько и за год не зарабатывают.

Я сунула руку в ридикюль, где заветная шишка как раз и лежала с того дня, как я её подобрала. Она и правда походила на какой-то драгоценный камень. Тяжёлая! Если это шишка как у обычных хвойных, то внутри может быть несколько семян!

У меня даже голова слегка закружилась от того, какие перспективы заработка вдруг открылись передо мной.

С аукциона семечко можно неплохо продать и тем самым погасить долг Молана! Нужно только найти того, кто выведет меня на этот самый аукцион…

«Я тебе продам! Сопля бестолковая!» – вдруг раздалось в голове так отчётливо, что я подпрыгнула на месте.

Огляделась, подозревая, что внезапно рехнулась, но поблизости никого не было. Наверное, внутренний голос вдруг активизировался. Совесть, может быть… Немного жалко отдавать такую редкую шишку! Я провела по лбу ладонью и собралась было убрать семя обратно в сумочку – подальше от греха.

«Аккуратнее! Аккуратнее, не письмо от постылого ухажёра комкаешь!» – вновь зазвенело в висках.

Я замерла, прижав кулак с шишкой к груди. Что за чертовщина!

«Вот там и носи! – посоветовал ворчливый голос. – Лучшая сумочка – это декольте».

Я закрыла глаза, совершенно ничего не понимая. Может, у меня раздвоение личности началось? Я же в чужом теле! А куда подевалась прежняя его хозяйка, понятия не имею. Может, она «уснула», а теперь вдруг решила очнуться?

Хотя чего это я… Голос-то мужской. Даже басовитый слегка. Ну не шишка же это разговаривает! Хотя, может, и шишка… Кто знает эти волшебные деревья!

«Ыть, пугливая какая, поглоти меня Хаос! – горестно вздохнул некто. – Досталась же на мою голову!»

Выдохнув, я осторожно разлепила веки и тут же вжалась в спинку сиденья: передо мной напротив, разложив крылья, сидел небольшой филин. Странный немного, рыжий и слегка… потрёпанный, что ли. Как будто его кошки драли.

«Оперяюсь я! – возмутилась птица на мои мысли. – Вот пух сойдёт, глаз не отведёшь!»

Да я, собственно, уже не могла. Уж больно диковинная животина. Как будто и обычная, но с ней точно что-то не так. Кроме того, что она со мной разговаривает, конечно!

Филин демонстративно изогнул короткую шею и, кряхтя, выдрал у себя клок трогательно торчащего возле крыла пуха. Встряхнулся и нахохлился, растопырив слишком мохнатые, как у птенца, уши. И вдруг между его перьями словно бы пробежали маленькие огненные сполохи. Померещилось или нет?

– Ты кто? – спросила я вслух, стараясь, чтобы кучер не услышал. – Откуда тут взялся?

«А ты, смотрю, сообразительная такая, я прям не могу!» – нахохлился пернатый ещё больше и саркастично прищурился.

– Знаешь, я не каждый день говорящих птиц вижу, – огрызнулась я.

«Ладно, ладно! – смилостивился филин. – Чувствуешь логику: деревья, лес, птицы… Вырисовывается? Вообще, каждое волшебное дерево арморум имеет свою душу, хоть об этом почти никто не знает. И часть этой души оно передаёт с семечком в землю…»

– Так ты дух? – удивилась я.

«Тебя не учили, что перебивать старших невежливо?» – птиц гневно приоткрыл клюв.

– Ты знакомство тоже не со «здравствуй» начал, – парировала я.

«Здравствуй! Ты бестолковая сопля! Так лучше?» – съязвил пернатый.

– Очень смешно! – буркнула я, аккуратно пряча шишку за край корсажа. И правда, там надёжнее. Вернусь в замок, надо будет придумать, как её теперь с собой носить. – И с чего это ты старше? Ты только вылупился.

«А ты знаешь, сколько лет дерево растит такую вот шишку, скрывает его от охотников за трофеями? И вообще! Я часть его души, которой, между прочим, много сотен лет!»

– Почему ты молчал? Я тебя уже второй день в сумке таскаю.

«Как почему? – ещё больше округлил оранжевые глаза филин. – Присматривался. Сил набирался. Когда семечко падает в землю, дух берёт силы оттуда. А раз уж меня тебе подарили… Не пойму, правда, почему тебе? Худая, неумелая, вздорная. Тьху!»

– Что значит «тьху»? Эй! – Я понарошку замахнулась на ворчливую птицу перчаткой. – Вот возьму и правда продам. Пусть над тобой опыты ставят, раз такой невоспитанный!

Филин растопырил крылья, и тут я поняла, что огонь мне не померещился. Его перья вспыхнули, каждое из них словно бы обратилось крошечным факелом. Правда, светопредставления хватило ненадолго: они с тихим шипением начали гаснуть, в воздухе запахло смолёной шкурой и повеяло дымком.

«Вот незадача, – сконфуженно пробубнил филин. – Ну ничего, силы наберусь…»

Он завозился, укладывая своё оперение, выдернул ещё пару клочков пуха, что-то тихо бормоча. Мне даже стало его немного жалко. Такой забавный.

– Тебя как звать-то?

Филин сразу приосанился, приподнял клюв и, хищно сверкнув глазами, выдал без запинки:

– Гуглемирион.

Батюшки! «Спела бы как песню, кабы не выпила настойки», – обычно говорит ба в таких случаях. Я прижала ладонь к губам, чтобы не рассмеяться. Выглядело, наверное, как высшая степень восхищения.

– Так ты Гугл, – всё же хихикнула я. – И знаешь, наверное, много?

Филин насторожился, зыркая на меня из-под пушистых бровей.

– Вообще-то я не люблю, когда моё древнее, между прочим, имя сокращают те, кому лень