Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эльмештум вывели совершенно нагой, только в ее черных пышных волосах был большой красный цветок, специально выращенный Элайей в храме, чтобы она в своей наготе была еще прекрасней. Хотя куда уж прекрасней? Сама богиня Иштар не смогла б сравниться с ней в красоте.
Девушку подвели к алтарю, положили на него, привязали руки и ноги. Жрец взял в руки кинжал, которым обычно разделывал священных барашков, подошел к ней, поцеловал ее дрожащие губы и одинокую слезу, текущую по юной щеке. Вошел он в нее резко и властно. Он терзал ее своим членом и ощущал, как струйки ее девственной крови стекают по его бедру. Она не могла сдерживать свои рыдания, но кроме жреца ее уже никто не слышал. Народ шатался в пьяном экстазе в ожидании того, как священное семя Энки вольется во влагалище Иштар.
Потом жрец, не выходя из девушки, кинжалом пронзил ее маленькую грудь. Она вскрикнула, но была еще жива. Он вышел из нее и уверенным жестом перерезал ей глотку, собрал кровь в священный сосуд и вылил к ногам Иштар. Народ ликовал, он думал, что эта жертва понравится богам, и они точно оставят их жить. Их город, их дома и их барашков. Жрец затянул свою песню.
Расторгни узы моей колдуньи,
Уничтожь слова моего врага,
Пошли буре ее чары, ветру — ее слова;
Все ее порчи и чары пусть унесет ветер;
Пусть она умрет, а я живу.
Ее колдовство, ее чары, ее порчи, пусть они будут развеяны
По приказу Иштар, владычицы богов.
В Доме святом престол для нее устанавливают,
Божественный царь там с ней остается,
Чтобы судьбы всех стран установить,
Чтобы в день черной луны МЕ совершенным сделать.
В месяц Шабату для моей госпожи постелено ложе,
Трава нумун ароматом кедра очищена,
На ложе моей госпожи разложена,
Поверх одеяло постелено.
Дабы на ложе под приятным одеялом радость обрести,
Моя госпожа свое светлое лоно омыла,
Для лона царя она его омыла,
Светлая Иштар омылася с содой,
Натерлась благоуханным кедровым маслом.
Царь с поднятой головой подошел к священному лону,
С поднятой головой подошел он к телу Иштар,
Энки на ложе возлег с ней,
Проявил заботу о священном лоне:
— О мое священное лоно!
— О моя светлая Иштар!
Шумерская цивилизация погибла в результате нашествия с запада воинственных семитских кочевых племен. В 24 веке до нашей эры царь Аккада Саргон Древний разгромил царя Лугальзагеси, правителя Шумера, объединив под своей властью Северную Месопотамию. На плечах Шумера родилась вавилоно-ассирийская цивилизация.
ГЛАВА 4
Открыв глаза на рассвете, Петр чувствовал себя хорошо выспавшимся. Солнце выходило из-за зарослей кустов на другой стороне реки, возвещая новый день старого мира. Тело немного затекло от того, что он спал в неудобной позе.
Наконец проснулось чувство голода, и Петр пошел в дом, чтобы поесть. С собой он привез электрический чайник и несколько пачек Доширака. Эллочка сказала, чтобы он ничего не набирал впрок, в деревне есть магазин.
Из колонки во дворе молодой человек налил воду в чайник, вскипятил ее и заварил лапшу. Привычный завтрак в непривычных условиях. Он сидел за столом середины 70-х, на котором была уже выцветшая от времени клеенка. Весь дом состоял из кухни и комнаты, на одной стене которой висел прибитый гвоздями пестрый ковер с тремя оленями, мирно жующими траву у горного озера. Вокруг ковра висели грамоты, свидетельствующие о том, что его бывшие владельцы были героями социалистического труда, а также черно-белые фотографии, изображающие разных людей. На одной из них Петр узнал маленькую Эллочку. Девочка сидела на велосипеде и гордо и грозно смотрела в камеру. С другой стороны стены висело изображение Девы Марии на желтом фоне, вырезанное из какого-то старого журнала. Оно уже потеряло яркость красок, но еще видно было, что складки ее голубого платья скрывали живот. Изображение беременной богородицы почему-то очень привлекало Петра, он не мог от него оторваться, жуя китайскую вермишель. В углу стояла кровать, устланная несколькими матрацами, а сверху матрацов — перина из гусиного пуха. Застелена кровать была гобеленом с геометрическим рисунком. Общую картину дополняли подушки в количестве трех штук, поставленные одна на одну. Подушки покрывала вязаная крючком белая ажурная салфетка. Создавалось ощущение, что хозяйка только что закончила застилать кровать и ушла по своим делам в огород.
Также в комнате была печь. В этом селе до сих пор не провели газ, и жители отапливались углем. Дрова стоили дорого, уголь выходил дешевле. Петр понятия не имел, как топится печка, и хорошо, что сейчас было лето. Побеленная конструкция выполняла просто роль декора.
Почти в каждом деревенском доме обычно жила кошка, и не одна. Коты здесь имеют практическую ценность: они ловят мышей. Вот и этот дом не стал исключением. Петр увидел, как на мягких лапках пробралась кошка, теперь она сидела у ног человека, мурлыкая и попрошайничая. Вспомнив, что не вытащил из своего рюкзака кошачий корм, который он обычно носил с собой, чтобы подкармливать уличных котиков, он угостил пушистого.
— Тук-тук-тук, — услышал Петр.
— Войдите, — машинально ответил тот.
В комнату вошел немолодой мужчина среднего роста. Петр сразу понял, что это отец Элеоноры, уж очень они были похожи.
— Я тут тебе еды домашней принес. Эллочка сказала, что ты с собой только Доширак да печенье прихватил. Неча всякую дрянь исть. Вот на — жена сварганила.
Мужчина достал из многократно использованного пластикового пакета контейнер и поставил его на стол. Его легкий говор и фрикативное «г» нравились Петру. В Городе тоже так старики разговаривали, но их становилось все меньше.
— Я, это, принес еще коту пожрать. Когда мать умерла, все кошки поразбежались, а этот остался, хожу его подкармливаю. Жалко животину. Я вот коров выгоняю в стадо и потом сюда, Черныша покормить и проверить, все ли здесь нормально. Тут иногда шальные лазят по дворкам. Че они тут ищут, не понятно. Тут и воровать уже нечего. — он протянул руку Петру. — Я не представился. Ты сам уже
