…Неспешное течение Жизни в жилах багряного великана и незыблемое спокойствие его ауры привычно «размазали» восприятие времени, поэтому следующую «вечность» я чувствовал себя деревом, в принципе не способным куда-нибудь торопиться. Чувство леса, усилившееся как бы не на порядок, позволяло замечать любые шевеления даже самых мелких зверей и птиц, но все то, что не несло угрозы, проходило мимо внимания. Точно так же, как порывы ветра, то и дело раскачивавшие «мои» ветви, жар солнца, медленно ползущего к зениту, и неспешный полет редких белых облаков, изредка появлявшихся в «поле зрения».

Да, это растворение в окружающем мире изредка прерывалось. Но те хищники, которые привлекали к себе внимание, не приближались к самому сердцу контролируемой области и в какой-то момент уходили по своим делам. Вот я и млел. Эдак часов до шестнадцати. А потом вдруг почувствовал какое-то странное беспокойство, не смог определить его причины в «ипостаси» кедра, торопливо вывалился в реальность и какое-то время рвал жилы, пытаясь разобраться, что меня напрягло, с помощью плетений сканирующего типа.

В процессе «слил» процентов двадцать имевшегося резерва, нарезал аж четыре круга вокруг места дневки, постепенно увеличивая их диаметр, но не обнаружил ни «скрытников», ни каких-либо признаков присутствия зверья с Той Стороны, владеющего аналогами моего марева, ни достаточно крупных хищных птиц. В итоге вернулся обратно загруженным до невозможности, лег на свое место, закрыл глаза, чтобы еще раз проанализировать предпринятые меры и поискать изъяны в своем подходе к поискам, а через какое-то время унюхал запах человеческой мочи, недоуменно повернул голову влево и… обратил внимание на изменение в привычном звуковом фоне!

К противоположному краю лежбища переместился секунды за полторы, потянулся щупом к сознанию Артема, «провалился» в пустоту, повторил ту же процедуру с лежащим рядом с ним Геннадием и, мгновенно озверев, метнулся к сладко спящему Горчакову.

Вернувшись в сознание с моей активнейшей помощью и выслушав претензию, княжич и не подумал запираться:

—Да, убил. Родовым плетением школы Смерти. Ибо во время беседы у водопада эти твари вздумали меня шантажировать. Само собой, не открытым текстом, а очень завуалированно, но факт остается фактом. Проанализировав ситуацию, я пришел к выводу, что отвечать на эту угрозу надо тут, в Зоне, то есть, в области, в которой не работает электроника, а значит, нет возможности создать и отправить какому-нибудь доверенному лицу материалы, способные скомпрометировать наш род, меня или мою супругу. Скажу сразу: проблемы с законом, вызванные преднамеренным убийством этих двух человек, я возьму на себя. В смысле, вызову в форт бригаду следователей из Великого Новгорода сразу после того, как вернусь из этого рейда, дам все необходимые показания и особо подчеркну, что вы и Свайка не имеете к этому преступлению никакого отношения — порукой тому мое слово. Кроме того, перечислю вам обоим очень серьезную премию за идеально выполненную работу.

Я закрыл глаза, чтобы не сорваться и не прибить эту паскуду на месте, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, обдумал десяток возможных вариантов своих телодвижений, выбрал наименее проблемный и заставил себя коротко кивнуть:

—Принято.

Княжич удовлетворенно осклабился, затем сообразил, что лежит рядом с двумя трупами, отпихнул бедром супругу и отодвинулся от них подальше. А я постарался занять себя делом — вытащил из пространственного кармана два герметичных пластиковых мешка, на пару со Смирновой упаковал в них тела умерших, огляделся по сторонам, определился с местом создания «схрона», вооружился саперной лопаткой и отправился копать.

Работал без дураков: постелил рядом с местом упокоения третий мешок, только разрезанный пополам, и перенес на него аккуратно срезанный дерн; на четвертый вываливал землю, чтобы потом отнести лишнюю к речке и ссыпать в проточную воду; углубив яму на метр, обработал ее химией, отбивающей запахи, и так далее. Правда, после того, как закончил и вернулся к оставшейся части группы, пошел навстречу проснувшейся паранойе и «признался», что все эти телодвижения были бессмысленными, ибо мутировавшее зверье чует трупы за версту, значит, от силы через сутки от них не останется даже костей.

Татьяна, в момент моего появления под маскировочной сетью лежавшая лицом к детектору и не видевшая моего лица, подтвердила эту чушь так легко и непринужденно, как будто готовилась заранее:

—Ну да. Но ты сделал все, что мог. Ибо шансов донести тела до форта просто не было: они бы привлекали к нам все окрестное зверье даже в том случае, если нам каким-то чудом удалось «перепрошить», активировать и поддерживать чужие «Хамелеоны». А рубиться с ними, зная, что где-то неподалеку ошивается спецгруппа китайцев, форменное самоубийство!

Держать лицо Горчаковых научили на славу, но я, «провисевший» на щупе несколько часов и все еще ощущавший остаточный «резонанс» с аурой кедра, уловил слабую тень их эмоций. Злое удовлетворение княжича вызвало вспышку ненависти, а жуткая мешанина чувств его жены напрягла. Поэтому следующий час, убитый на поиск нового места для дневки и обустройство лежки, пребывал не в лучшем настроении. Но, завалившись на коврик рядом со Смирновой и разрешив «туристам» отдыхать, вдруг почувствовал тычок под ребра, поймал взгляд подруги и прочитал ее артикуляцию:

—Марина попросила передать, что нам с тобой стоит поберечься, то есть, радостно взять деньги за молчание и делать вид, что счастливы до безумия…

…Лежку покинули в вечерних сумерках сытыми и морально готовыми к изнурительному марш-броску. Потеря «балласта» очень неплохо сказалась на темпе передвижения — самая подготовленная и дисциплинированная часть прежней группы идеально держала дистанцию, шла шаг в шаг и не шугалась «страшных звуков» ночного леса. Мало того, на первом же десятиминутном привале народ предложил отдыхать не через каждые пятьдесят минут, а раз в полтора-два часа.

Я, конечно же, согласился и провел «следственный эксперимент». Аж два раза подряд. А в начале четвертого ночи, потянувшись к ауре очередной достаточно возрастной лиственницы, внезапно почувствовал знакомые «нотки раздражения». Причем с самой неприятной «примесью» из всех возможных!

Холодная ярость, заполонившая сознание, голову не отключила, так что, остановив группу и собрав народ в тесный круг, я коротко, но емко описал изменения в наших планах на ближайшие часы:

—Где-то рядом китайская спецгруппа. Вероятнее всего та же самая, след которой мы пересекли пятнадцатого числа. Идут с «обрубком», в сторону своего сектора Стены, и их необходимо положить…

—Да, но…— начал, было, княжич, но я заткнул его еле слышным рыком и продолжил объяснения:

—…и я этих тварей положу. В одиночку. А вам придется поскучать под присмотром Свайки. Но оставлять вас тут слишком опасно, поэтому сейчас я найду следы, определюсь с направлением движения, вернусь за вами и поведу в погоню. А когда вцеплюсь в хвост, покажу, где раскинуть маскировочную сеть.

—Не думаю, что это хорошая идея!— заявил Горчаков сразу после того, как я закончил.— Если с тобой что-нибудь случится, то…