Впрочем, на вид моей головы Корэнус не обратил внимания вовсе. Присел со своей стороны стола, подождал, пока я поставлю перед ним чашку с горячей жидкостью, благодарно кивнул и стал рассказывать, что вчера вечером приходил его старый друг из городского архива. И поведал, что в Риоллее был большой переполох. Искали что-то с собаками, причем обнаружили искомое в похоронной конторе. Я кивала, записывая, как будет по-аризентски «ловчий», «архив» и «гроб». Сама же прикидывала, что надо бы поднять Арвиса на еще одну социальную ступень — устроить такое в центре города ради поисков заинтересовавшей девицы?

Снова весь день мы занимались языком. Я продолжала зубрить спряжение глаголов и предлоги. Следующими на очереди были союзы. Корэнус с интересом разбирал нашу систему из шести падежей. Аналога предложного в аризентском не было. Сидели мы сегодня на кухне, потому что я рискнула попробовать потушить кролика, и нужен был постоянный присмотр, уж очень не хотелось, чтобы он пригорел. Результат стоил усилий — на мой взгляд, с гречневой кашей, укропом и порошком из сушеных грибов, который я обнаружила в одной из банок, вышло замечательно. Профессору тоже понравилось — на губах К-2 бродила бессмысленная улыбка, а острый обычно взгляд казался сонным.

Исписав новыми словами еще половину листа, попросила сделать перерыв. Голова пухла. Надо бы заняться чем-нибудь еще. Например, взять лопату и пойти воевать с одуванчиками. Руки, конечно, от их сока станут жуткими… ну уж что есть.

Я уже выполола половину клумбы, расчищая землю под посев пряных трав, когда мне по заду что-то ударило. Не сильно, но чувствительно. Разогнулась. Посмотрела вниз — на земле валялся крупный коричневый желудь. И откуда ж он присвистел? Во дворе росли пара ясеней, клен и рябина. Ага, ясно, вон с того забора, на котором сидят верхом два великовозрастных охламона.

Скрестив руки на груди, уставилась на Лириада с Сирусом. Кстати, а кто из них кто? И можно ли смотреть в упор, когда лезут на твою территорию? Ой, кажется, нежелательно. Потому что парни радостно заулыбались и спрыгнули во двор. Похоже, я невольно их пригласила. Упс!

— Добрый день, прекрасная госпожа! Как поживаете?

Ага, это эльф. Вот что я должна сейчас сделать? Возмутиться, что мы не представлены, или поздороваться в ответ? Или казаться польщенной, что меня назвали госпожой? Какая реакция будет нормальной? Ну-ка, попробуем вот что:

— Добрый день. Вы хотите видеть профессора Корэнуса?

Ага, проняло! Вон как лица вытянулись!

— Нет, мы к тебе. Я — Лириад, а этот белобрысый — Сирус. Мы с факультета чего-то-там.

Точно, вылитый эльф. Длинное лицо, лукавые зеленые глаза, шелковые волосы, сам стройный, гибкий. И по заборам лазит, как кошка. Интересно, а это чего-то там — это что? Я поняла как «химической схоластики». Но это ж полная бессмыслица, да?

— Я — Иримэ. Племянница профессора. Приехала ему помочь, пока нет Сийрэйи. Простите, у меня дела.

Наверное, примерно такого ответа от меня и ждали. Хотя, похоже, мое родство с К-2 стало сюрпризом. Не очень приятным. Тянущаяся ко мне рука упала. Помочь никто не предложил. Впрочем, я и не рассчитывала. Но вот стоять кверху задом над клумбой под двумя заинтересованными взглядами было не слишком приятно. Тут им что, зоопарк?

Со вздохом подняла лопату к носу. Повертела ее перед лицом, мол, не все в порядке, и направилась к крыльцу. Зайдя, пихнула лопату в угол и рванула в кабинет. Корэнус оторвал голову от бумаг. Открыла рот, чтобы рассказать, что полола клумбу, когда через забор ко мне перелезла пара студентов, и я не знаю, что теперь с ними делать… и поняла, что из всего нужного набора слов вот только «не знаю, что делать» и могу сказать. Сказала и поманила К-2 рукой. Показывая, что стоит поспешить.

Подвела я его к окну как раз вовремя, чтобы мы увидели, как пара моих кавалеров лезет на забор и исчезает за ним. Я развела руками — мол, и что бы это значило? Потом, посмотрев на перемазанные в земле и буром соке ладони, пошла в ванну. Кажется, у меня наконец-то появился повод узнать, что за дела творятся в этой Аризенте с отношениями полов.

Ну, вот ничего не понятно! Выходит, приставания к девицам тут ничем особенным не считаются. Профессора волновало, чтобы никто не просек, что я — иностранка… а вот вопросы моей нравственности и даже безопасности, похоже, не особо тревожили. Ощущение, что в этом мире само понятие «девственность» не слишком занимало умы. Как такое может быть? И что при этом получается с детьми? Или я что-то не так поняла? Возможно, тут просто иные правила в том, что касается выражения чувств, желаний, поцелуев, наконец, а дальше все традиционно?

Представить, что я живописую на песочке перед К-2 особенности женской анатомии, чтобы объяснить суть вопроса, не удавалось. Значит, решено. Ношу с собой вилку. И не выхожу без Корэнуса со двора. И еще надо продумать, как задать вопросы об устройстве семьи. Не спрашивать же: «Откуда дети берутся?» — за дурочку примут!

Эх-х. Как бы отомстить К-2 за непонятности? Взяла палочку, ящик с песком. Произнесла «ривэни» — считать, привлекая внимание профессора. Как пишутся их цифры, я уже знала. Вот и написала: восемнадцать минус икс равно шести. Ткнула в икс палкой. Сказала: «Меняется. Не знаю. Хочу узнать». И написала следующую строку: икс равен восемнадцать минус шесть. И внизу последнюю: икс равен двенадцати.

Вот сейчас и пойму, знакомо ли им понятие переменной?

Оказалось, знакомо. Только обозначают они ее обычно не иксом, а буквой «ш» из своего алфавита. А вот понятие «женщина, знающая, что такое уравнение», в профессорскую парадигму не очень вписывалось. Ничего, это мы изменим.

Следующие десять минут К-2 писал мне простенькие линейные уравнения и смотрел, как я ищу это «ша». Искала бы быстрее, но все еще путалась в цифрах — пять, шесть и девять были похожи, и я все время забывала, сколько у какой ног.

После этого нарисовала квадрат. Написала по сторонам «пять» и «пять», а в центре «двадцать пять». Затерла. Поменяла на «шестью шесть — тридцать шесть». И через минуту узнала, как называется «площадь», «квадрат». Нарисовала параболу, написала рядом ее уравнение и, оставив профессора с открытым ртом, отправилась допалывать одуванчики.

Вот теперь он меня точно не выгонит!

Потихоньку прояснялась география этого мира. Аризента оказалась среднего размера государством, лежащим на южном берегу большого моря. Где-то на западе плескался еще и океан. То, что планета круглая, профессору было известно, но что находится в других частях глобуса, он представлял смутно. Похоже, надеялся узнать это от меня. Ага, прямо анекдот про «дайте другой глобус!». На карте Аризенты значились три текущие на север крупные реки и куча мелких, а также штук пятнадцать городов. Причем Риоллея, в которой проживало около двухсот тысяч граждан, была не самым большим. Управление напоминало монархию с той разницей, что при переходе власти наследнику, именуемому маэллтом, приходилось как-то доказывать свою пригодность к руководству страной. Как — я не поняла. Похоже, испытания бывали каждый раз разными. С востока с Аризентой граничила отделенная от нее цепью гор Талисия, говоря о которой профессор поджал губы. А вот южный Киэрт был ему симпатичен. С юго-запада и запада к нам примыкала цепь мелких княжеств, длина названий которых была обратно пропорциональна размеру. Их запоминание я оставила на потом.