Смерть епископа спровоцировала охоту за наследством. Советники и помощники знали, что копи приносят изрядную прибыль, но деньги исчезают, прежде чем кто-либо успеет их заметить. Но ведь они должны где-то быть! Через два дня после смерти фон Мекау монахи, разбиравшие вещи покойного в епископском дворце Бриксена, нашли вексель. Из документа следовало, что, вместе с процентами, фон Мекау хранил 300000 флоринов в банке Фуггера. Сумма потрясала воображение.

Еще монахи обнаружили завещание. Фон Мекау распорядился передать свое имущество братству Святой Души, церковному ордену в Риме, в котором он состоял. Точные суммы в завещании не указывались, но монахам вполне хватило векселя. Братство потребовало от Фуггера немедленной выплаты 300000 флоринов. По соседству, в Ватикане, папа Юлий услышал об этом требовании и выдвинул встречное предложение: Фуггер должен отдать деньги Святому Престолу. С точки зрения Юлия, завещание не имело силы по церковным законам. Все, принадлежащее кардиналу, принадлежало церкви, а Юлий, как папа, олицетворял церковь.

Фуггеру предстояло выбирать из немногих вариантов. Он мог попытаться собрать деньги и заплатить папе из средств прочих вкладчиков. Но это грозило еще более серьезными долговыми обязательствами. Также он мог продать свои активы. Но на это было необходимо время. А если продавать по бросовым ценам, пойдут слухи, что у него неприятности. Допустить подобные слухи все равно что совершить самоубийство. Они вызовут панику, другие вкладчики сразу же начнут требовать возврата своих средств. С ним будет покончено. Даже если найдется возможность заплатить Юлию, денег на то, чтобы рассчитаться со всеми вкладчиками одномоментно, взять негде. Фуггера ожидал крах. Снова перед его взором замаячил призрак долговой тюрьмы.

Фуггер утверждал, что никогда не изнывал от беспокойства. «Когда я ложусь в постель, – сказал он однажды, – ничто не мешает мне засыпать. Вместе с одеждой я сбрасываю все дневные заботы и треволнения». Кризис имени фон Мекау не заставил его изменить своим привычкам. Сознавая, что доверие к банкирам легко разрушить, он продолжал вести дела, как обычно, давал ссуды конкурентам и демонстрировал иные признаки финансового здоровья. Именно в те дни он предпринял «дарительный» выезд в Шмихен. У него были деньги – во всяком случае, он хотел, чтобы окружающие так думали.

Но невозможно притворяться бесконечно. Время поджимало, варианты виделись один хуже другого, поэтому Фуггер обратился к своему человеку в Риме, Иоганнесу Цинку, зная, что тот способен все уладить. Подобно самому Фуггеру, Цинк родился в Аугсбурге. Он зарабатывал на жизнь, перебирая бумаги в монастыре, когда Фуггер нанял его в 1501 году и поручил вести дела в Риме. Цинк справлялся великолепно, однако методы, которыми он добивался успеха, оставили несмываемое пятно на репутации Фуггера и превратили Якоба в очевидную мишень для социальных реформаторов, в том числе для Мартина Лютера. Фуггер многие годы пытался ликвидировать итальянскую монополию на банковский сектор Ватикана, но преуспел, лишь когда появился Цинк. Этот агент прибегнул к подходу, принципиально отличному от подхода его предшественников. Он перестал рассуждать о финансовых выгодах и превосходном сервисе. Вместо этого он расположил к себе ватиканских чиновников посредством взяток и подарков. Причем сумел проникнуть на самый верх, инвестируя в папские избирательные кампании и выполняя грязную работу (например, выбивая долги для фон Мекау). Фуггер сделался ведущим банкиром Ватикана всего через несколько лет после прибытия Цинка в Рим. Это не случайность: Цинк посодействовал.

Трудясь на благо Фуггера, Цинк не забывал и о собственном благе. Среди множества коррупционных практик в церкви эпохи Возрождения выделялась покупка и продажа церковных должностей. Эти должности являлись пожизненными и сулили надежный, не облагаемый налогами доход. Высокий спрос превращал продажу должностей в аукционы, где наличные значили больше профессионального опыта. Ватикан активно «осваивал» эти средства, сторонние наблюдатели язвительно именовали данную порочную практику «симонией», намекая на Симона Волхва, одного из первых христиан, который попытался приобрести за деньги апостольское благословение[35]. Цинк скупил больше должностей, чем кто-либо еще. Он оценил необходимые расходы, сопоставил их с возможной прибылью, удовлетворенно потер руки – и приступил к покупкам. В итоге он приобрел 56 должностей с обширной географией – от Кельна на западе до Бамберга на востоке. Он числился писцом в одном городе, нотариусом в другом и папским рыцарем в третьем. Фактическую работу он делегировал подчиненным, поскольку сам редко – если вообще – появлялся в этих городах. В одном только Аугсбурге у него было пять должностей.

Фуггер никогда не покупал должностей для себя, но, при помощи Цинка, благодетельствовал другим. Когда освободилась должность в городе Шпейер, священник по имени Эберхард фон Нойенхаузен предложил Фуггеру, который надзирал за аукционами в Германии, 48 флоринов. Фон Нойенхаузен был старшим каноником собора в Аугсбурге. Он происходил из знатной семьи и имел влиятельных друзей, а потому был вправе ожидать этой должности и надеяться на деньги и связи, которые к ней «прилагались». К его изумлению, Фуггер уступил должность тринадцатилетнему семинаристу. Это вызвало скандал. Победитель был не просто невероятно молод – назначение выглядело неприемлемым чисто технически, ибо должность подразумевала степень по богословию.

Фон Нойенхаузен понял, почему проиграл, когда услышал имя победителя. Семинарист Маркус Фуггер, племянник Якоба Фуггера. В ответ на жалобы фон Нойенхаузена Фуггер сообщил, что в Риме обычная ставка – 780 флоринов. Те крохи, которые предложил фон Нойенхаузен, и рядом не стояли с этой суммой. Фуггер не просто отказал фон Нойенхаузену, когда тот пообещал заплатить больше, – он добился от Рима официального отказа, своего рода запретительного судебного приказа. Тогда фон Нойенхаузен обвинил Фуггера в симонии перед Максимилианом и городским советом Аугсбурга. Его проигнорировали.

Среди многочисленных должностей Цинка всерьез он воспринимал всего одну – агента Фуггера. Он был в Риме по делам Фуггера, когда умер фон Мекау, и ему выпало спасать Фуггера от банкротства. Папа обладал немалым могуществом, но даже он вынужден был следовать правилам и прояснить вопрос с завещанием, прежде чем завладеть деньгами. Выигрывая время, Цинк сознательно запутывал ситуацию, распространял слухи о нескольких завещаниях. Затем они с Фуггером убедили выступить истцом императора Максимилиана. Епархия фон Мекау в Бриксене, как и все владения церкви, подчинялась церковным законам. Но также она находилась в географических границах империи. Почему императора лишают его территорий и доходов? Максимилиан заявил, что ни о какой передаче средств не может быть и речи, пока не улажены эти противоречия. К тому моменту раздраженный Юлий понял, что тяжба будет длиться вечно. Цинк предложил Юлию 36680 флоринов за то, что папа отзовет свои притязания, и пообещал внести деньги на личный счет папы, а не на счет Ватикана. Юлий согласился. Фуггер был спасен. Он в очередной раз убедился, что у каждого папы есть своя цена.