Очень меня зацепила эта мысль.

Кажется, мне тоже были нужны, если не враги, то кто-то, на кого я могла бы обратить издержки своего темперамента. До того я злилась на Савочку. Теперь с Савушкой мы вроде как дружили, но зато я злилась на отца.

Но я имела право злиться. А он обещал, что мы поговорим.

Поэтому я решительно захлопнула ноутбук и подошла.

И то, чего не видела с дивана, сразу бросилось в глаза: даже несмотря на смех, отец выглядел утомлённым, измученным и абсолютно несчастным…

— Кажется, нам надо поговорить, — напомнила я. Невежливо и безапелляционно.

— Надо, — кивнул отец.

Сава понял это как намёк. И, поскольку парень он был хорошо воспитанный, тут же развернулся:

— Я пока посмотрю…

— Нет, — вцепилась я в него, не дав ни сбежать, куда бы он ни собрался, даже если он хотел осмотреть кафель над унитазом. Пусть терпит. И повернулась к отцу. — Говори при Саве. Он теперь член семьи.

— Вы тайно поженились? — усмехнулся отец. В каком бы подавленном настроении он ни был, он никогда не терял хватку.

— А ты был бы рад это услышать? — была я достойной дочерью своего отца.

— Ладно, хрен с тобой, — давая понять, что просто не хочет спорить, а то, зная меня, ведь мы пойдём и поженимся, сдался отец. — Хотя я не уверен, что Савелий настолько глубоко просвещён в проблемы нашей семьи, в частности, в наши с твоей мамой.

— Будь уверен, посвящён. Должна же я была ему как-то объяснить свою выходку.

— Вот. Очень правильное слово. Именно выходку, — как никогда мой отец был сейчас похож на отца. Строгого. Принципиального. Непоколебимого.

— Я вообще-то твою задницу спасала, пап. Не знаю, о чём ты думал, когда пригласил маму. И как себе представлял её реакцию на букеты из Шенонсо.

— К сожалению, не так, как она отреагировала, — он тяжело вздохнул. — Я пригласил твою маму, Эвита и заказал эти букеты из Шенонсо, потому что собирался сделать предложение ей.

Я вытаращила глаза.

— О-о, — подвёл итог возникшей немой сцене Сава.

Но у меня было и того меньше слов.

— Маме?! — холодок пробежал по спине. — Господи, какая же я дура! Я же всё испортила!

— Не испортила, — поджав губы, покачал головой отец. — Пусть не так красиво, как собирался, но предложение я ей всё же сделал. И, можно сказать, задницу мою ты всё же спасла. Я бы отказался в куда более неловком положении, сделай я это при всех.

— Она?.. — затаила я дыхание.

— Отказала, — взмахнул руками отец.

О, нет. Так вот почему он так подавлен.

— Но почему?!

— Сказала: не будем наступать на те же грабли. Это должно было случиться. Всё было слишком хорошо. А потом стало слишком плохо. В нашей жизни всё было слишком. Но как бы мы ни старались, этого уже никогда не повторить. Поэтому пусть останется как есть.

— О, пап! — кинулась я его обнять. — Но ты ведь не сдашься, правда? Ты ведь никогда не сдаёшься?

— Мне кажется сейчас, Колобок, именно тот случай, когда своей настойчивостью я сделаю только хуже, — похлопал он меня по спине и отпустил. — Так что ты хотела у меня попросить?

— Попросить? — удивлённо округлила я глаза.

— Эвита, я слишком хорошо тебя знаю. Ты выполнила мою просьбу. Пусть немного не так, как я себе это представлял, но выполнила, — нарочито не смотрел он на Саву, чтобы тот не понял, что речь идёт о нем. — Но это значит, что теперь ты о чём-то попросишь меня.

Вот это я точно не хотела говорить при Савелии, поэтому пришлось выкручиваться.

— Э-э-э, дашь мне машину? — убрав за спину руки, виновато поковыряла я носком туфли пол.

Он покачал головой, давая понять, что его не проведёшь, и молча показал рукой в сторону гаража, пригласив сразу и меня, и Саву.

Там я знала, как отвести его в сторонку. Но отец проявил инициативу: пока Сава пошёл в одну сторону, поглаживая дорогие капоты, как крупы породистых лошадей, отец отвёл меня в другую.

— Машину я бы тебе и так дал. Любую, — подвёл он итог. — Я тебя слушаю.

— Пап у тебя есть ключи от замка Абамелек?

— От замка? — удивился отец. — То есть он скорее особняк, но почему-то принято называть его замок.

— Ну ты ведь собираешься его покупать?

— Возможно, — с подозрением глядя на меня, склонил он голову, желая, конечно, услышать объяснения.

— Короче, пап. Я пишу статью о Милене Климовой. Но прежде чем договорюсь с ней об интервью, хочу кое-что выяснить. Не идти же с пустыми руками. Ты же понимаешь. Это же её особняк?

— И что же ты хочешь выяснить? — буквально просвечивал он меня взглядом, как рентген, намереваясь обнаружить какие-нибудь камни и явно не в почках, а подводные за пазухой.

— Ещё не знаю. Как я могу тебе заранее сказать, что найду, — покосилась я на Саву, которого, наверное, дорогими машинами не удивишь, но что-то его всё же заинтересовало, раз он с пристрастием заглядывал в салон. Точнее, из вежливости делал вид, что заинтересовано. Похоже, он был настолько хорошо воспитан, что у него даже получалось изображать заинтересованность натурально. — С этим особняком связана какая-то странная история. Ты что-нибудь знаешь об этом? Почему он столько лет стоит закрытый?

— Конечно, — пожал плечами отец. — Я ведь его потенциальный покупатель.

Его пристальный взгляд-ренген очень мне не нравился. И уж не знаю, что он там себе думал, но делиться он, похоже, не собирался.

Ну и ладно. Я тоже. И, может, мы с ним думали про одну и ту же историю. Но, может, и нет. И пусть я не нашла в сети ни одной фотографии, только описание особняка времён, когда там ещё устраивали балы, но у меня были свои проверенные источники информации.

— А тебе уже дали ключи? — будь у меня хвост, такой рыжий пушистый мне бы сейчас очень подошёл, я бы им как раз и завиляла. — Ты же его уже осмотрел?

— Только вместе с хозяйкой. И боюсь я тебя расстрою, но нет. Мне не дали ключи.

— Но может хотя бы план? Какие-то документы? Уверен, они у тебя здесь, ты бы не стал держать их в офисе.

— Уверена, что роман госпожи Климовой с сенатором стоит такой детальной проработки? Они встречались не в особняке, — коварно улыбнулся отец.

— И всё-то ты знаешь, — скорчила я гримасу.

— Да и стоит ли о ней писать, — покосился он на присевшего рядом с роллс-ройсом Саву. — Я слышал тебе требуется молодой состоятельный мужчина.

— Для отца, который позиционирует себя современным, прогрессивным противником тотального контроля над детьми ты не слишком много знаешь о моей работе? — возмутилась я.