— Тендер. Паровоз и угольная тележка.

— Наверное… Даже линию хотели на время перекрыть — ведь состав потерялся как раз на стрелке к основному пути. Тоннель потом изучали — приехала какая-то секретная комиссия, гебешники дежурили, подписки идиотские со всех брали. Никто ничего понять не может. Представь, на потолке того тоннеля обнаружили следы угольной копоти — вроде как от паровозного дыма. На Романа все это произвело ужасное впечатление. С тех пор он с нами. Однажды мы нашли человека, который мог нам помочь. Старичок всю свою жизнь проработал в историческом архиве. Тогда первый раз мы и узнали про двух громил со шрамом на лице.

— Кто они?

Тамара пожала плечами.

— Слуги зла. Этим все сказано. В тех бумагах, что притащили историки, я прочла, что они же приходили к Лукавскому после того, как тот отдал череп Никольского его внуку. Роман пошел на встречу со стариком вместе со своим другом. Один из громил свернул другу шею, а старика они просто разорвали на части. Роман чудом спасся. Вот такие вот дела…

Юра молчал. Рассказанное Тамарой добавило новой пищи для размышлений.

— Вовку жалко… — тихо сказала Тамара после затянувшейся паузы.

— Не то слово, — грустно отозвался Юра.

— Представь, у него семь лет назад мать погибла. Совершенно по-глупому. Стас рассказывал… А теперь вот еще и с отцом непонятно что.

Юра замедлил шаг.

— Я не знал про мать…

— Пьяный водитель на грузовике сбил. Прямо на переходе на Минском шоссе. Они к друзьям на дачу приехали. Вовкина мама пошла вперед, а Виктор замешкался — увидел, что у Вовки развязался шнурок на ботинке. Ну и… — Тамара вздохнула. — Вовке тогда только пять исполнилось. Он потом целый год всех спрашивал: «А когда мама придет?».

— Может, отец еще отыщется? — спросил Юра. А про себя подумал: «Вот так иногда какой-то шнурок может спасти человеческую жизнь».

Тамара грустно усмехнулась.

— Надежда, конечно, умирает последней… Но, знаешь, я совершенно не понимаю и не признаю такого легкомыслия — рисковать своей жизнью и судьбой своего ребенка ради какого-то полунаучного интереса…

Юра не нашел, что ответить.

Тамара остановилась под фонарем напротив подъезда девятиэтажного кирпичного дома.

— Спасибо, что проводил, — она протянула руку.

— Пожалуйста, — ответил Юра. — Мы можем когда-нибудь увидеться?

— Конечно, — ответила Тамара. — Стас поехал за какими-то бумагами. Завтра обещал все рассказать.

— Нет, я имел в виду сходить куда-нибудь. Вдвоем.

Тамара улыбнулась недоступной улыбкой.

— Об этом пока говорить рано. Но все может быть.

От этих слов Юре стало очень нехорошо. Он почувствовал себя собачонкой, стоящей на задних лапках и выпрашивающей кусочек сахара.

— До свидания, — сказал Юра.

— До свидания, — ответила Тамара.

Подъездная дверь хлопнула, и Юра побрел домой. Он долго шел пешком. За этот день столько всего произошло. Много и разного. И все это нужно было обдумать.

Юра закрыл дверь в квартиру, придерживая «собачку» замка, чтобы тот не щелкнул. Он снял ботинки и на цыпочках прошел на кухню. В холодильнике оказалась сковорода с жареной картошкой и двумя котлетами. Юра положил одну из них на кусок черного хлеба и включил электрический чайник. Только он откусил от холодной котлеты, как раздался телефонный звонок. Юра метнулся телефонному аппарату, пытаясь успеть снять трубку раньше, чем тот разбудит маму.

— Алло?

— Юра? — почему-то шепотом сказал Стас. — Через полчаса я жду тебя у метро «Новогиреево». Нужна твоя помощь, только будь осторожен. Слышишь? Будь осторожен!

Положив трубку, Юра на несколько секунд задумался, что имел в виду Стас, говоря об осторожности, и почему он говорил шепотом. Затем посмотрел на часы. Половина первого. Дожевывая котлету, Юра надел только что снятые ботинки.

В назначенный час Юра подъехал к станции метро. Кроме двух поздних пассажиров на остановке автобуса и только что отошедшего троллейбуса, на улице никого и ничего не было. Юра шел к вестибюлю станции метро, косясь то влево, то вправо. Ничего подозрительного он не замечал. Вдруг неизвестно откуда за спиной Юры вырос Стас и положил ему на плечо руку. Юра вздрогнул и резко обернулся.

— Привет, — сказал Стас все так же, полушепотом, как и по телефону.

— Привет. Что случилось?

— У меня есть кое-что, что поможет нам в поисках «Летучего Итальянца».

— Манускрипт?

— Нет, это не манускрипт. Но там есть кое-какие сведения. Они нам могут помочь. Домой сегодня не ходи. Бумаги, по возможности, не читай. Не суетись! Успеешь еще прочесть. Не обижайся, — добавил Стас, чувствуя, как в Юре закипает обида. — Я боюсь, ты увлечешься и не заметишь ИХ. Они где-то рядом. Они теперь всегда рядом.

— Кто они? — Юра посмотрел Стасу в глаза.

— Кто они… Они! — вспылил Стас. — «Меченных» не видел, но кто-то рядом есть. Тебе лучше уходить. Встретимся в одиннадцать в Кунцево, в пятиэтажках. Заберешь Тамару — она знает, где это. И, Юра… будь осторожен.

— Хорошо.

— По этой улице выйдешь к железке. Доедешь до Курского вокзала. Последняя электричка, — он посмотрел на часы, — через семь минут, так что поторопись.

— Договорились.

Юра убежал. Стас пошел по улице в обратную сторону. Он шел быстро, почти не оборачиваясь. Свернув переулок, он заметил в другом его конце темный силуэт. Стас отпрянул и двинулся было обратно, но следом за ним шел другой силуэт. Стас побежал дальше по улице и вбежал в подъезд углового дома. Это был проходной подъезд, Стас его давно приметил. В соседнем квартале жил Роман. Стас проскочил через подъезд и вышел с тыльной стороны дома, проскользнул под окнами, пригибаясь за кустарником. В доме Романа Стас вошел в крайний подъезд, взбежал на последний этаж и по металлической лестнице, с лязгом отодвинув тяжелый люк, поднялся на крышу. Осторожно пройдя по листам грохочущей кровли, он спустился в подъезде с другой стороны дома. На звонок в дверь Роман вышел в трусах в синий и зеленый цветочек.

С Тамарой Юра условился встретиться возле метро «Кунцевская». Все было в этой женщине удивительно. И на встречу она не опоздала. Приветливо улыбнувшись, Тамара поздоровалась и повела Юру к дому, где их должен был ждать Стас с Романом.

В пустом пятиэтажном доме, из тех, что именуют в народе «хрущобами», не было ни одной входной двери. Даже решетки с нижних окон на лестничных клетках (в этих домах они были и у пола и под потолком) кому-то понадобились. Оконные проемы в доме наполовину зияли пустотой, а там, где еще оставались рамы, почти все стекла были расколоты. Битая кафельная плитка и обрывки обоев валялись под ногами. Обычный строительный мусор. Дома были давно расселены и предназначались под снос. Живущие поблизости граждане не могли дать добру пропасть даром. Старые входные и балконные двери, оконные рамы, паркет — все шло в дело. Их снимали, развозили по дачам, гаражам и балконам.