chitay-knigi.com » Разная литература » Александр Суворов. Первая шпага империи - Арсений Александрович Замостьянов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 53
Перейти на страницу:
при Крупчицах.

Войска Сераковского заняли удобную позицию с Крупчицким монастырём в тылу. Пять хорошо укреплённых батарей прикрывали фронт. Бой с Бржеским корпусом генералов Мокроновского и Сераковского продолжался более пяти часов. Поляки потеряли убитыми до трёх тысяч из семнадцатитысячного корпуса и в беспорядке отступили, как писал Суворов, к Кременцу-Подольскому, а обосновались в Бресте. Потери русских убитыми и ранеными не превышали 700 человек.

Через два дня Суворов настиг шестнадцатитысячное войско Сераковского у Бреста. Цель его проста и ясна: уничтожить, рассеять, показать остальным полякам, что сопротивляться российской армии бесполезно. В час ночи 8 сентября суворовцы перешли вброд речку Мухавец, а в пятом часу утра Буг в обход польских позиций. Пехоту Суворов расположил в центре, по флангам – конницу: правое крыло – под командованием Шевича, левое – Исленьева. Центральной колонной командовал Буксгевден. Дежурным генералом при Суворове был координировавший общее командование генерал Потёмкин – глаза, уши и правая рука Суворова в брестском сражении.

Сераковский ждал нападения со стороны Тересполя. «Неприятель быстротою наших движениев был удивлён», – сообщал Суворов. Русские полки шли через болота, выполняя приказ: «Патронов не мочить». Преодолев сумятицу, Сераковский поменял направление фронта: он выстроил свою пехоту в три колонны, артиллерию расположил между ними. Русская атака, как обычно, не смутилась артиллерийским огнём и потеснила Сераковского. Три польские колонны организованно отступили к более удобным позициям: они заняли высоты за деревушкой Коршином. Идти на приступ высот было затруднительно. С левого фланга ударила конница Исленьева. Две атаки полякам удалось отбить, с третьей Исленьев захватил несколько орудий и нанёс сильный урон польской пехоте. Подоспела и быстрая атака егерей. Сераковский предпринял отступление к лесу. С правого фланга под артиллерийским и ружейным огнём в атаку пошла кавалерия Шевича. Целая батарея неприятелей была изрублена. Сильно потрепал Шевич и соседнюю батарею. Исленьев, в свою очередь, успешно атаковал лесную батарею и завязал бой с третьей колонной Сераковского. Подоспевшие егерские батальоны довершили разгром. Поляки сражались стойко, к бегству прибегли слишком поздно, и потому на поле боя пали едва ли не все. Пали с честью.

Суворов остался доволен стараниями своих войск и генералов. Его восхитила кавалерия, уничтожившая плотные колонны Сераковского – лучших польских солдат.

«В первый раз по всеподданнейшей моей… более 50-ти лет службе сподобился я видеть сокрушение знатного, у неприятеля лучшего, исправного, обученного и отчаянно бьющегося корпуса – в поле! На затруднительном местоположении», – живописно докладывал Суворов Румянцеву. Особенно выделял он за Крупчицы и Брест генерал-майора Исленьева и генерал-поручика Потёмкина: «Генерал-майор Исленьев, отправляя должность при мне главного дежурного, с отличными трудами и похвалою, особливо в обеих баталиях при Крупчиц и Бржесце, пособил весьма победам его благоразумными распоряжениями. Сей беспримерной храбрости генерал с левым крылом нашей кавалерии тотчас в карьере пустился в атаку, изрубил часть задней колонны и конницы, ее закрывающей, с содействием казаков под толь неустрашимым бригадиром Исаевым, бывши в двух огнях между колонн и пехотной засады с пушками, которая вся изрублена. Напоследок дорубили и докололи они её, паки устроенную за деревнею Коршин» – это об Исленьеве. «Генерал-порутчик Потёмкин был всеместной директор атак! Сей муж великих талантов превзошёл себя в сей знаменитый день» – это о Потёмкине. Сражение продолжалось девять часов – до трёх часов дня. В тот день погиб практически весь корпус Йозефа Сераковского – спастись удалось сотне поляков, включая бежавших с поля боя генералов Сераковского и Понятовского. Третий генерал – Красинский – погиб. Следующие два дня казаки добивали в лесах неразоружившихся. «Недорубленный лес снова вырастает». Вся артиллерия Сераковского – 28 орудий с зарядными ящиками – оказалась в руках Суворова. Путь на Варшаву открыт!

В рескрипте императрицы говорилось о награждении за победы при Крупчицах и Бресте: «Посылаем вам алмазный бант к шпаге, жалуя при том три пушки из завоёванных вами». В послужном списке Суворова вместо «банта к шпаге» фигурирует «бант к шляпе». По-видимому, здесь в высочайший рескрипт вкралась ошибка.

Убитыми и ранеными русские потеряли под Брестом около тысячи человек. Суворов 10 сентября на панихиде по традиции произнёс слово о павших, затем в Бресте обошёл раненых. После Бреста Суворову непосредственно подчинили три доселе самостоятельных русских корпуса, действовавших в Польше: Ферзена, Дерфельдена и Репнина. Теперь армия Суворова насчитывала около 30 000.

Тем временем корпус Ферзена, шедший на соединение с Суворовым, при Мацеёвицах столкнулся с польскими войсками. Костюшко стремился не допустить соединения русских войск. Решающий удар полякам нанёс казачий отряд генерал-майора Фёдора Денисова, о чём Суворов с удовольствием отписал Румянцеву и Рибасу: «томная» деятельность Ферзена и Дерфельдена в кампании вызвала нарекания Суворова, и Денисова он выделял с дальним прицелом. Девятитысячный польский корпус был наголову разбит войсками Ферзена у Мушковского замка. Пленниками Суворова стали и Сераковский, и Каминский, и – главное – тяжело раненый Тадеуш Костюшко. Знатных пленников Суворов приказал под конвоем отправить в Киев.

Приустав от недолгого отдыха, 7 октября Суворов выступил из Бреста маршем на Варшаву, оставив в городе бригадира Дивова и около 2000 человек под его командованием для контроля над областью и прикрытия обозов. В тот же день Румянцев рапортовал императрице о суворовских победах, несколько запаздывая со сведениями. Впрочем, такие опоздания в век отсутствия современных информационных технологий неминуемы.

К походу Суворов готовился весьма основательно, с учётом возможных неожиданных партизанских движений противника. Только с надёжным тылом можно было отправляться в наступление. Особыми распоряжениями Суворов предупреждал возможные конфликты с мирным населением. После варшавских и виленских событий многие солдаты были настроены озлобленно, дух мести витал над армией. Однако Рымникский не допускал войн с безоружными. На местное население, в особенности на православных белорусов, да и на униатов, Суворов в походе опирался. С католическим польским крестьянством оказалось сложнее, но и с ними русская армия обходилась без мародёрства и карательных акций.

К Варшаве повёл свой корпус и Дерфельден. В Станиславове к армии Суворова присоединились войска генерала Ферзена. Тучи над польской революцией сгустились неумолимо. У Кобылки авангард Суворова столкнулся с пятитысячным польским отрядом генерала Мокроновского. Суворов лично пошёл в атаку с кавалерией, как и под Брестом, отрядив на фланги Исленьева и Шевича. Бой продолжился в перелесках, затруднявших движение конницы. Суворов приказал кавалеристам спешиться, началась сеча. Сабельная атака спешенных кавалеристов (их поддерживал единственный батальон егерей!) была предприятием поразительным. Переяславский полк при поддержке казаков обошёл польские позиции, пробрался через болота и ударил неприятелю в тыл. В итоге Суворов получил возможность без обиняков написать в рапорте: «Неприятель весь погиб и взят в полон».

У Кобылки Суворов остановился, разбил лагерь. Владелец Кобылки – пожилой граф Унру – был настроен пророссийски и давно

1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 53
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности