– Привет! Странное время для прогулки. Домой не торопишься?

– Нет, прошлась по магазинам, но так и не выбрала плитку для ванной. Теперь свободна!

– Нет желания прокатиться и отведать отменных шашлыков? – спросил Георгий, уже сворачивая на проспект, ведущий к выезду из города.

– Ты уже, по-видимому, все решил за меня! – рассмеялась Мария.

Георгий посмотрел на нее тогда как-то странно, немного удивленно и в то же время с восхищением. Мария почувствовала, как по телу прокатилась теплая волна. Приятная и ласкающая. Впервые в жизни она осознала, что может быть желанной! Всего несколько месяцев назад, войдя в кабинет заведующего отделением городской психиатрической больницы, она ощущала себя жалкой и никчемной, а тут вдруг такое! Не зная, как реагировать, Мария уставилась в окно. Мимо проезжали другие автомобили. В них сидели люди, мужчины и женщины, казавшиеся ей совсем недавно существами из иного мира. Мира, где нет необходимости считать каждую копейку, где нет привычных бытовых забот, где мужчины преподносят своим женщинам подарки. А те благосклонно их принимают. За всю свою жизнь единственными подарками, которые она получала, были цветы и конфеты, да и то в основном от него. Лучше бы ничего этого не было! Ни цветов, ни конфет! Потому что закончилось все гадко и больно! Но теперь она станет другой! Никогда больше ни один мужчина не прикоснется к ней! Она не позволит этого сделать! Лучше уж жить одной, свободной и независимой. Недаром именно в этом ее убеждали и Марина, и Алена. Вернее, говорили они не совсем так. Они утверждали, что женщина должна обладать правом на собственное мнение, взгляды, должна быть красивой и счастливой. Не зависимость и свобода оставались как бы за кадром. Обе они, замужние дамы, понимали свободу несколько своеобразно. Мария тонко чувствовала, что обе женщины стараются не расстраивать своих мужей. Не позволяют себе ничего лишнего и сами ограничивают предоставленную им свободу. Было очевидно, что и та и другая предпочтут вечер провести с мужем, нежели с подругами. И постоянные звонки, не с целью проверить, где находится благоверный, а лишь от желания напомнить о себе, о том, что она скучает. Для Марии это было несколько странно, но она согласилась с особенностями влюбленных женщин. Удивляло и радовало ее еще и то, что обе до сих пор были влюблены в своих мужчин, и те платили женам той же монетой. Раньше Мария была убеждена, что любовь и романтические отношения заканчиваются за порогом ЗАГСа. Как выяснилось, не у всех. Есть исключения!

Вырвавшись на шоссе, Георгий прибавил скорости, и ветер запел в распахнутом люке. Приглушенный до сей поры звук мотора стал громче, шелест шин превратился в непрерывный гул. Разговаривать стало невозможно. Георгий потянулся было к кнопке, но Мария коснулась его руки, чтобы не позволить закрыть люк. В тот миг, когда ее пальцы прикоснулись к руке Георгия, между ними словно проскочила электрическая искра! Марию ощутимо тряхнуло. Она растерянно посмотрела на Георгия, на их руки, сомкнувшиеся в нелепом, странном рукопожатии, снова на Георгия. Он держал руль левой рукой. Губы плотно сжаты. Глаза, сузившиеся, прищуренные, уставились в какую-то далекую точку на пустынном шоссе. Лицо закаменело. С ним что-то произошло! Мария попыталась высвободить пальцы из руки Георгия, он некоторое время не отпускал, затем рука его разжалась и вернулась на рулевое колесо. До развязки они ехали молча, каждый в себе снова и снова переживал внезапный порыв. Только свернув, Георгий медленно произнес:

– Прости, я не хотел тебя напугать!

– Все в порядке! – чужим, странно хрипловатым голосом ответила Мария, не поворачиваясь в сторону Георгия. – Ты всегда ездишь так быстро?

– Я как тот горячий финский парень, которому лень снимать ногу с педали газа.

Затормозив так, что гравий веером сыпанул из-под колес, Георгий остановил машину. Из небольшого домика, стоящего позади череды дымящих мангалов, выглянул среднего роста, темноволосый, с сильной проседью и просто фантастически огромным носом мужчина.

– Здравствуй, Араик-джан! – приветствовал его Георгий.

– Вах! Гоша-джан! Здравствуй, дорогой! Покушать приехал? Заходи, дорогой! Вах! Какая женщина! Просто красавица! – с сильным армянским акцентом рассыпался в любезностях хозяин.

Проводив к столику под раскидистой сосной, Араик усадил прибывших как самых дорогих гостей, тут же принес холодный сок в графине, огромное блюдо со свежей зеленью, тарелку с настоящим армянским лавашом.

– Только мясо придется подождать! Сам понимаешь! – извинился Араик.

– Ничего, Араик-джан, мы не спешим. Сыр у тебя есть? Неси.

– О чем речь, дорогой! Сейчас жена нарежет! Только вчера получил! Настоящий армянский, овечий! Пальчики оближешь!

Едва он ушел, Мария с удивлением посмотрела на Георгия. Тот только весело, по-мальчишески пожал плечами. Мол, он не виноват, что его все знают.

Шашлык почему-то оказался с ребрышками и к тому же сдобренный таким количеством тонко нарезанного маринованного лука, что она поначалу опешила. Только попробовав, поняла, в чем дело! Удивительное сочетание необыкновенного сладковатого лука, нежного мяса и ароматного, непривычно розового сыра произвело просто волшебный эффект. Она не могла остановиться.

– Заказать тебе бокал вина? – спросил Георгий, но Мария только что-то невнятно промычала.

– Понял! – рассмеялся Георгий и, подложив в ее тарелку солидный кусок баранины, скрылся за дверью домика.

В тот вечер Марии действительно было удивительно легко и приятно. Вино слегка вскружило голову, восхитительное мясо, приготовленное на углях, просто поразило, а внимание и забота Георгия превзошли все мыслимые и немыслимые ожидания. С того дня она всегда теперь садилась рядом с ним, чтобы чувствовать себя не случайной пассажиркой красивой машины, а если и не хозяйкой, то женщиной, осознающей свое право!

Маша понимала его. Всегда такая нежная, мягкая, улыбающаяся. Виталий помнил, как она укладывала его спать, целовала теплыми ласковыми губами, пахнущими почему-то молоком и медом. Этот запах, такой успокаивающий и откровенно дразнящий, остался в памяти на всю жизнь. Она всегда понимала его. Сидела ночами напролет рядом, когда он болел, а в детстве болезни преследовали Виталия непрерывно. Подносила к иссушенным высокой температурой губам чашку с травяным отваром, поправляла сбившуюся подушку. Мать не часто появлялась в спальне сына. Хватало иных забот. Как-никак жена хозяина единственного крупного предприятия в городе. Приемы, банкеты по любому случаю, массажистки, парикмахерши. Естественно, на единственного сына времени совершенно не оставалось. Нельзя сказать, что Виталий был чересчур болезненным, частенько он попросту хотел болеть, чтобы о нем, маленьком и беззащитном, кто-то заботился. Только растила его отнюдь не мать, а мягкая и добрая Маша. Мать требовала, чтобы он обращался к ней по имени-отчеству, но Виталий упрямо называл ее просто по имени. Было в нем что-то чарующее, нежное. Как и сама девушка. Даже подростком он любил прижаться к ее пышной налитой груди, и тогда странное волнение охватывало его. Что-то неясное, но такое жгуче-прекрасное вдруг накатывало, заставляло, дрожа от желания, касаться напряженного соска под легкой тканью ночной рубашки. Маша, задорно смеясь, отводила руку мальчика. И понимающе улыбалась. Нет, она так и не согласилась лечь с ним в постель. Но когда она принимала ванну, Виталий тайком подсматривал за ней и, закусив губу, до боли сжимал напряженную плоть. Неосознанно, но оттого не менее страстно, он желал близости с этой девушкой. Ах, если бы она тогда уступила ему! Но нет! Отец перешел дорогу! Виталий узнал об этом случайно, тогда Машу прогнала мать. Виталию уже исполнилось тринадцать, и о многом он уже догадывался. По крайней мере, что могут делать мужчина и женщина в постели, представлял себе пусть не детально, но достаточно реалистично. Благо у отца в кабинете хранилось много видеокассет с фильмами откровенного содержания.