– Но я заверяю вас, – продолжает Стивен, – вы со всем этим справитесь, ко всему привыкнете, все поймете и сможете нормально работать. Простите, что я ввел вас в заблуждение, но другого выхода просто не было. Пусть пройдет немного времени – это необходимо, чтобы все как-то улеглось. И дайте нам шанс. Вы не первая, кто попал в такую ситуацию, и не первая няня, которая вынуждена притворяться. Мы все здесь в одной лодке и стараемся, как можем, помочь Колетт – и друг другу. А поскольку мы уже довольно давно делаем то, что делаем, у нас есть система. У каждого из нас в ней своя роль.

Я снова вспоминаю мое первое собеседование. Стивен отдал указание Паулине встретить меня и настроить меня позитивно. Он позаботился о том, чтобы при встрече с Колетт у меня не было возможности потребовать знакомства с девочкой. Он сделал так, чтобы я подписала контракт. И он занимается такими вещами уже много лет.

У Бэрдов ведь была няня в прошлом году.

И до нее тоже эту должность кто-то занимал.

Сколько именно нянь успело поработать в семье Бэрд?

– Знаете, я ее просто обожаю. Я имею в виду мою мачеху, – говорит Стивен, и в голосе его появляются нотки нежности. – Моя мать давным-давно живет то в Европе, то в Гонконге – в общем, там, где ей захочется. А Колетт… – Стивен хмурится, но затем на его лице снова появляется улыбка. – Она изменила все вокруг себя. Я очень давно не видел отца таким счастливым, каким он стал, когда они с Колетт поженились. А потом в нашу жизнь вошла маленькая девочка, их дочка. Она словно озарила светом весь этот дом. Они обе – Пэтти и Колетт. – Стивен опускает глаза. – По крайней мере, так было до того, как Пэтти умерла.

Я искренне сочувствую Стивену, у меня по-настоящему болит душа за него. Но чем больше я думаю о той ситуации, в которую попала, тем больше я сержусь на моего собеседника за то, что он обвел меня вокруг пальца. Как он мог? Гнев буквально испепеляет все в груди.

– Значит, вы никогда о нас ничего не слышали? – спрашивает Стивен, пристально глядя на меня.

По коже у меня ползут мурашки, я чувствую, как все мое тело начинает потряхивать нервная дрожь. Что именно, интересно, я должна была слышать? Может, в городе рассказывают страшные истории про то, что с нянями, которые работали в доме Бэрдов до меня, происходило что-то ужасное? Интересно, по каким причинам они увольнялись?

Когда я рылась в интернете в поисках информации о семействе Бэрд и не нашла практически ничего, я должна была что-то заподозрить. Если о таких людях в СМИ не сообщается почти ничего, это значит, что кто-то предпринимает для этого серьезные усилия. Другими словами, Бэрды перекрыли журналистам всю информацию о себе.

Я снова переношу все свое внимание на Стивена. Может, мне следовало тщательнее поискать сведения о нем, а не о его родителях? На вид он весьма доброжелателен – заботливый старший брат маленькой девочки, весьма внимательно занимающийся отбором кандидатур на должность няни. Вполне понятно его желание лично познакомиться и побеседовать со всеми, кто претендует на это место. Вот только хотелось бы знать: что еще он скрывает?

Глава 12

– Я понимаю, все это очень необычно, – говорит Стивен. – Если вы действительно этого хотите, вы можете уйти хоть сейчас. – Мой собеседник бросает взгляд в сторону двери. – Но в этом случае вы не получите зарплату. И к тому же мы можем подать на вас в суд.

Я впиваюсь глазами в лицо Стивена, тон которого внезапно становится очень жестким.

– Вы дали согласие проработать у нас не менее трех месяцев, – говорит он и склоняет голову набок. – Если вы уйдете раньше, мы имеем право подать против вас иск.

Приступ паники стискивает мне горло. Я лихорадочно пытаюсь вспомнить, какие еще условия были оговорены на страницах подписанного мной контракта. Что я подписала, черт побери?

Я открываю рот, чтобы возразить Стивену, но он, опустив глаза, выразительно смотрит на выдвижной ящик стола.

– Это прописано на странице три, – говорит он, и я, сраженная этим замечанием, бессильно откидываюсь на спинку стула. – Вы подписали контракт. И тем самым взяли на себя обязательство приходить сюда ежедневно, с понедельника по пятницу, – разумеется, за исключением тех случаев, когда Колетт будет нездорова. Или если вы будете нездоровы: согласно контракту, дни, пропущенные по болезни, должны вам оплачиваться. Но если вы уйдете, мы можем обжаловать ваши действия в законном порядке.

Стивен, сделав небольшую паузу, наклоняется вперед, а затем продолжает:

– Более того, вы подписали обязательство о неразглашении – страница четыре, пункт восемь. Тот факт, что вы прежде никогда ничего о нас не слышали, объясняется тем, что мы сделали все, что в наших силах, чтобы сохранить наши семейные проблемы в секрете. И исключительно важно, чтобы так было и дальше. Те, кто занимал должность няни до вас, обязаны хранить все в тайне – как и вы. Попробуете не оправдать наше доверие – и мы вас в порошок сотрем. И вашу семью тоже.

От страха у меня урчит в животе. Я не могу поверить, что мой собеседник говорит серьезно.

– Мы натравим на вас целую стаю юристов, и вы моргнуть не успеете, как они вас растопчут – так что вы даже не успеете понять, что произошло.

О господи, он действительно не шутит. У меня перехватывает дыхание, в животе что-то булькает.

– Мы разъясняем вам все это не для того, чтобы вас запугать, мы вовсе не какие-то чудовища. Просто нам необходима конфиденциальность. Посторонние не должны быть посвящены в наши проблемы. И это обусловлено не только заботой о репутации нашей семьи и не только желанием не допустить нанесения ущерба бизнесу моего отца, в котором я принимаю самое активное участие и который должен в будущем унаследовать. Мы в первую очередь заботимся о здоровье и благополучии Колетт. Пусть она остается в счастливом неведении.

Стивен умолкает и пристально смотрит мне в глаза, пытаясь понять, насколько серьезно я воспринимаю то, что он говорит. Хотя, по-моему, совершенно очевидно, что я напугана до смерти и впитываю каждое произнесенное им слово.

– Если мы хотя бы попытаемся объяснить Колетт, что Пэтти больше нет, она может покончить с собой. Поэтому мы не хотим рисковать. Она уже не раз пыталась себя убить – с помощью бритвы, жидкого отбеливателя, таблеток и бог знает чего еще. Однажды