Временным оказался и ее роман с Капитаном. Он пожелал, чтобы Олимпия вышла замуж за командира Юлия, человека, способного на многое, только не на заботу и любовь. Тем не менее Капитан продолжал временами вызывать ее к себе. После одного из таких визитов Олимпия вернулась в каюту беременной Сашей.

* * *

Когда Лоту было десять лет, он мечтал поскорее вырасти и стать пилотом, чтобы сражаться с евроазиатскими врагами, участвовать в воздушных атаках и спасти свою страну. Мама говорила, что, когда он вырастет, война уже закончится, но мама была неправа. Получалось, что мама его обманула – конечно, нечаянно.

Потом мама снова обманула его (и снова нечаянно), но Лот уже успел сделать выводы и, вспомнив предыдущий опыт, сразу ей не поверил. Он очень плакал и говорил, что не хочет никуда плыть на большом корабле, напоминавшем железное страшилище, вынырнувшее с такой глубины, где, по представлению маленького Лота, как раз и находился ад.

А уж когда мама обманула его в третий раз, тот последний раз, когда они видели друг друга в жизни, Лот уже прекрасно понимал, что это обман. Он был и без того не дурак к своим десяти годам, а тут еще и опыт предыдущих двух маминых обманов. И он ни разу не купился на заверения мамы и отца, что будет плавать на корабле совсем недолго, не заметит, как время пролетит, и раз – не успел соскучиться, а они уже ждут его на берегу.

Тогда мама спросила, любит ли он ее, и Лот ответил, что конечно! Конечно, любит, именно поэтому он не желает с ней расставаться. Но мама сказала, что одно дело говорить о любви, а другое дело совершать поступки. Которые бы доказали эту любовь. На словах все любить горазды, а вот если ее сын действительно любит маму, то он сделает так, как она просит, даже если ему этого совершенно не хочется.

Лот много думал об этом последнем разговоре по душам с мамой. И часто вспоминал. Воспоминания причиняли боль, и он заставил себя забыть этот разговор, вернее забыть не совсем и не до конца, а конкретно помнить из разговора только одно – на словах все любить горазды. Но это так, это ерунда и не считается. Слово ничего не стоит, ни его, ни чужое. Главное – дело…

* * *

Чем ниже Дуг и Елена спускались в трюм, тем больше Дуг начинал нервничать, подгоняемый дурным предчувствием. Будь его воля, он вообще побежал бы. Когда они оказались у спального отсека, Дуг уже был совершенно уверен, что случилась беда. Может быть, талантом, который так тщательно взрастили в детях ученые, в их семье наделена не только Ева?

Елена едва поспевала за ним и даже не пыталась успокоить.

В каюту они влетели молча, на всех парах, и нос к носу столкнулись с совершенно невозможной компанией: Еленин Гектор спорил с Королем Ковчега Лотом, а Ева, встрепанная и зареванная, изо всех сил пыталась их разнять. Она первая заметила Дуга и Елену, посмотрела брату в глаза и совершенно спокойно сказала:

– Как я рада, что ты пришел!

Потом проскользнула между застывшими спорщиками и протянула Дугу руку – все-таки удобная штука этот ее дар! – чтобы он сам все увидел и смог понять.

Елена же, совершенно не ожидавшая увидеть Гека, повисла у него на шее и только потом опомнилась: что? как? что он здесь делает и как здесь оказался? И тут же, не став слушать, заговорила сама:

– Ой, Гек, Гек, случилось столько всего! Мы нашли Ученого, узнали, что Ковчег никуда не плывет, и еще столько всяких ужасов! И дети, на них ставили опыты и эксперименты, потому что считали, что если мы когда-нибудь куда-нибудь приплывем, то будет языковой барьер, и…

Лот ударил кулаком по висящей у стола кастрюле. Получилось громко, и все разом замолчали.

– Саша…

– …в медотсеке.

Они сказали почти хором – Лот и Дуг.

– Это он туда ее забрал, – Ева указала пальцем на Гектора. – Он может вас провести, у него есть доступ.

– Гек, ну Гек, миленький, пожалуйста, не молчи! – снова накинулась на него Елена.

Гектору захотелось кричать и топать ногами. Немедленно забрать отсюда Елену и подняться вместе с ней прямиком к отцу. Вместо этого он неожиданно расхохотался:

– Вы все… ха-ха-ха… Вы все тут больные! Все! Елена… Елена… ха-ха-ха, Елена, ну ты что, не видишь!

Ева вывернулась из объятий брата и подбежала к Геку. Он был выше нее, Евины глаза упирались куда-то ему в пуговки рубашки и серебристую нашивку, она задрала голову.

– Все хорошо, – прошептала Ева и улыбнулась, касаясь пальцами его лица. Потом повернулась к Лоту: – А у тебя? – имея в виду, стоит ли ей подойти и попытаться вразумить и его тоже.

– Гек, я потом тебе все объясню, – продолжила Елена. – А даже лучше будет, если Ева просто все покажет… В общем, Гек, тут все не так просто, и вам главное – забрать Сашу из медотсека. Она не виновата, она ни при чем. Они искали не ту девочку. Но ту, которая та, мы тоже отдавать не будем. Так что давай пойдем за ней, да, Гек?

Гектор стоял столбом и, видимо, обдумывал то, что успела показать ему Ева. Если она вообще что-то показала. Дугу скорее виделось, будто бы она у Гектора что-то забрала… Как его истерику, что ли? Это что, что-то новое? Как она так научилась?

– Только ты с нами не пойдешь! – опомнился Дуг. – Ты оставайся тут, с Евой.

Елена хотела было возразить, но снова посмотрела на совершенно одуревшего Гектора и утвердительно кивнула.

– А нам не нужно, ну, знаешь… позвать твоих людей? – неуверенно спросил Дуг.

Лот покачал головой:

– Не нужно. Я придушу их всех, каждого, лично, голыми руками.

* * *

Поднимаясь наверх, Лот продолжал тихо перечислять все то, что он собирается сделать с врачами: в какие места вколет им уколы и какие части тела оторвет. Видимо, это его успокаивало. Дуга не успокаивало ничего, сердце его бешено билось, пока они следовали за Гектором, который продолжал совершенно отрешенно молчать. Он только ненадолго выпал из оцепенения, чтобы связаться по рации с мамой Елены и доложить ей об их местонахождении и о том, что с Еленой все в порядке. На протесты Елены он не обратил никакого внимания и снова впал в глубокую задумчивость. Дуг начал опасаться: а не оглушила ли его Ева чем-то нарочно? Да нет, она на такое не способна.

Дуг судорожно соображал, стараясь не отставать от Гека и не упуская из поля зрения Лота. Что они будут делать? Как освободят Сашу? Что ему, Дугу, делать, если Лот и вправду начнет творить все эти описываемые им ужасы? А главное – что они будут делать потом?

Лот, конечно, никого убивать не стал. Вообще, одно присутствие все еще оцепеневшего Гектора само по себе возымело должный эффект – врачи имели вид, мягко говоря, обалдевший, но без вопросов и угроз провели всех троих в палату, где лежала Саша.

Когда звуконепроницаемые двери отворились и на вошедших обрушился громкий и взволнованный Сашин крик, от сердца у Дуга отлегло: она кричала радостно, полная праведного гнева, и совсем не была похожа на умирающую (а Дуг уже чего только себе не напредставлял).