мерой. Уступкой отца перед моим упрямством и непреклонностью. Как же я этому радовалась. А оказалось… все зря?

Но все эти размышления горестные вокруг моей дурацкой судьбы улетучились, стоило только очутиться в квартире Коли. От того, что мне снова стало стыдно. Но уже совсем по-другому. Стыдно из-за той неловкости, что он явно испытывал передо мной. Стыдно за весь чертов мир, в котором такой человек, как он, живет вот так. Явно без хоть чьей-то заботы о нем. Элементарной даже, бытовой. Тогда как сам запросто бросился спасать меня. Спас жизнь, защитил от мерзавцев, на себе таскал, одевал, согревал. А у самого… его дом выглядел не просто неухоженным. От него веяло холодом, одиночеством, тоской. Как если бы это было даже в воздухе, въелось в стены. Но как так-то? Почему человек, готовый запросто рискнуть своей жизнью ради любого незнакомца, живет вот так? Без тепла. Потерянным.

То, что между нами случился секс, — это нечто иное. Что-то неконтролируемое, оно как бы отдельно от остального. Мгновенные неодолимые силы притянувшей нас друг к другу чувственной гравитации. Замкнуто на нас двоих, и к тому, какой он, в принципе отношения не имеет. Я могу поклясться, что Николай спас бы любого, кто оказался бы в опасности. Просто потому он такой. Спас, позаботился бы, вытащил. И при этом он один. Нет никого, кто заботился бы о нем. Где тогда справедливость в этом дурацком мире? И не сволочь ли ты, Алька, если за все время даже не поинтересовалась у своего спасителя ничем. Кто он, как и чем живет. Ясно, что времени толком и не было, я не совсем в адеквате. Но при этом обидки себе успела надумать. На что? На то, что он отказался бросить, отпустить на все четыре стороны. Отказался помахать ручкой и выйти вон из моей жизни, а сразу, без капли сомнений, что называется «впрягся»? А ты что, Алька? Что ты способна в ответ? Денежную компенсацию предлагать? За жизнь? Обижаться? Отвергать его притязания на себя? Тогда как сама забываешь, как дышать, стоит ему коснуться. Честно стоит ответить на прямой вопрос: я себе представляю возвращение к Гошке? Представляю, что я стану просить прощения за то, что была с Николаем? Нет. Нет, однозначно. Ну так и чего тогда дергаться? Дико завершить пятилетний брак вот так? Ну не более дико, чем попасть в проклятый заснеженный лес и стоять на коленях, вымаливая пощаду у зверей в человеческом облике. Смирись, Алька, в прежнюю жизнь дороги нет. Даже если бы Николай ничего не хотел со мной в будущем. Больше нет нас с Гошкой. Вот так внезапно. И да, я теперь Сашка.

Прежде чем полезть в ванну, я быстро отсортировала кучу белья на полу и запустила первую партию стирки. Слышала, как Коля ходит туда-сюда, что-то звякает и бряцает. Хлопнула входная дверь. Я вымылась в темпе, хотя до этого мне казалась, что меня силком из ванны вытаскивать придется, стоит до нее добраться. Не знаю почему, но усталость исчезла, я чувствовала прилив сил и желание что-то сделать. Хоть ерунду какую-то, но для Коли. Поэтому, искупавшись, сразу взялась за наведение порядка в его кухне. Надеюсь, он на это не разозлится. Мало ли, скажет, шарю тут.

Входной двери я даже не услышала, просто что-то глухо грюкнуло, и Николай прижался ко мне сзади, не успела и оглянуться. Сходу захватил одной рукой мою левую грудь, второй накрыл живот, нажимая и вынуждая прижаться ягодицами к его паху. Уткнулся губами в изгиб шеи, лизнул и тут же присосался, отчего у меня все выпало из рук. В голове мигом поплыло, живот потянуло. Возбуждение было мгновенным, безусловным и таким правильным… Как стремительно погружаться в воду с идеальнейшей температурой, выпуская на волю облегченный стон. Это ведь и ощущалось облегчением. Сопротивляться влечению к этому мужчине — вот что напрягало и причиняло дискомфорт. Как будто нарочно запрещать себе вдыхать и мучиться от удушья. А вот хотеть его — абсолютно естественно.

— Какого черта босая на полу стоишь? — проворчал Коля, подхватывая меня, начавшую натурально оседать. — Вообще должна быть в постели. Сдалась тебе эта срань моя. Сам бы помыл.

— Почему у тебя все так? — спросила шепотом, откидывая голову и давая ему больше доступа. — Что случилось?

— Ничего. Уже ничего. Забей. Я тебе покушать принес. — Он попытался отстраниться, явно не собираясь со мной ничем делиться. Но я теперь не готова была его отпустить.

Резко развернувшись в его объятиях, я привстала на цыпочки, поцеловала его в шею. Облизывала солоноватую кожу, жадно вдыхая его собственный аромат, смешанный с морозной свежестью, принесенной им снаружи, и накрывая ладонью его напрягшийся член сквозь ткань.

— Сашка… — Он откликнулся сразу, начав излучать энергию желания, которую я вдыхала вместе с воздухом, и властно сжав мою ягодицу. Под моей ладонью задергалась мощная плоть, требуя воли. Сейчас, сейчас, сама горю.

Простыня, в которую замоталась, стала соскальзывать, и я с легкостью последовала за ней вниз, дразня свои уже болезненные соски трением о его одежду.

— Сашк… — Голос Коли сломался, став грубее. — Сашк… поесть тебе надо. Голодная ведь.

Я подняла глаза, глянув на него снизу вверх, ловя его ответный тяжелый, темный взгляд, полный обещания нового мучительного невообразимого прежде удовольствия для меня. Да, я внезапно была голодна. Голодна до него. Разрешаю себе быть свободной от вины за свое желание к этому мужчине. Разрешаю себе вожделеть его в полную силу. А сила эта просто безумная.

— Угу, голодная… — мурлыкнула, окончательно опустившись на колени. Плевать, насколько это порочно прозвучало и выглядело. — Адски голодная…

Я принялась расстегивать его ширинку, потираясь о жесткую ткань лицом и не прерывая визуальный контакт. Смотри, я больше не скрываю. Я уже как ты. Я пьянею и дурею от тебя, мой варвар, спаситель и захватчик. Я отдаю тебе себя, и я хочу тебя взамен. Николай дернул руками, как будто хотел поймать и остановить мои наглые конечности, но вместо этого схватил за плечи и резко поднял.

— Сашк, давай в койку, — захрипел он, оставив жесткий поцелуй-укус в изгибе шеи. — Хрен я на ногах устою.

Подхватил под ягодицы и понес, глядя неотрывно на мой рот, буквально пожирая его глазами и гулко сглатывая.

— Начнешь — не дам остановиться, — предупредил он, бросив меня на кровать. — Слышишь? Не смогу просто ни хрена. До конца, Сашка.

Я не знала, что он имел в виду. То, что хотел, что бы я приняла его целиком или чтобы обязательно довела до