– Я здесь, – окликает меня девушка, и до меня доходит, что она не растворилась в воздухе, а резко свернула вправо.

Я поворачиваю за ней, а Рол в буквальном смысле слова висит у меня на хвосте.

В туннелях все звучит как-то приглушенно. Я всегда считала, что в пещерах гуляет эхо, но здесь это не так. И когда я вижу вдалеке мерцающий свет, то не сразу слышу крики. Внезапно огней становится больше, и все они направлены в нашу сторону.

– Merde, – ругается Рол. – Катафлики.

Он толкает меня к девушке, которая стоит в каком-то углублении с бетонными, а не каменными стенами. Я вцепляюсь в ее рукав, и она притягивает меня к себе, направляя фонарь вверх.

– Хорошая новость, – шепчет она. – Там выход.

Сверху течет вода, а проследив взглядом за лучом фонарика, я замечаю на стене бетонного колодца железные перекладины – заржавевшие и зеленые от водорослей. В воздухе чувствуется привкус железа. На высоте в четыре-пять метров путь преграждает ржавый металлический люк. В нем вырезано квадратное отверстие для перекладин.

– Allez, allez, – шипит Рол, протискиваясь вперед.

– Видишь эту панель? – шепчет Рокс. – Она этажом выше. Если пролезем туда, они нас не увидят.

Я хватаюсь за нижнюю перекладину.

– Не спеши, – говорит она.

Я слышу вдалеке хлюпающие шаги и тяну девушку за рукав, а она продолжает:

– Рол полезет первым. Там, наверху, крышка, для тебя она слишком тяжелая.

Я настолько напугана, что не начинаю оспаривать это сексистское предположение и даже не вспоминаю анекдота про канализационный люк, а молча карабкаюсь вслед за парнем по скользким перекладинам, уходящим в бесконечность. К началу подъема мои ноги онемели от холода, но когда мы наконец пролезаем через металлический люк, они горят от напряжения.

Протиснувшись сквозь маленькое квадратное отверстие, я узнаю плохую новость.

– Давай отдохнем немножко, – пыхтит Рокс, пролезшая следом за мной.

В свете фонарика я замечаю, что туннель продолжается, а метрах в пяти наверху виднеется следующий люк.

– Что, еще один? – шепчу я, с трудом отдышавшись.

Рокс кивает, и лучи от ее фонаря пляшут по стенам колодца.

– Не один, а три или четыре. Да, забыла тебе сказать, одну ногу всегда держи на ступеньке, панели иногда выскакивают.

– L’effondrement! – говорит Рол, имитируя рукой небольшой взрыв.

Внизу раздаются голоса. Я замечаю белки расширившихся от страха глаз Рола, и мы погружаемся в непроглядную темноту: мои спутники одновременно выключают фонари. Меня охватывает ужас, и я испускаю негромкий осипший писк. Махать рукой перед лицом бесполезно, тем более что обе мои руки вцепились в ржавую железяку. Впервые в жизни я не могу понять, открыты мои глаза или закрыты.

Когда я начинаю думать, что вот-вот сойду с ума от сенсорной депривации, темноту прорезает луч света. Он исходит снизу, из отверстия, через которое мы только что пролезли. Рол у меня над головой переступает с ноги на ногу, и мне в лицо сыплется дождь из ржавчины. Рокс прижимается к стене, я инстинктивно делаю то же самое.

– Bonjour? – окликает нас глубокий голос, так громко, словно его обладатель находится прямо у меня под ногами.

Собственно, так оно и есть. Рокс прижимает палец к губам. Какое-то время слышен только звук капающей воды, затем свет гаснет. Девушка осторожно протягивает руку к моей ноге. Через мгновение сверху вновь сыплется ржавая пыль – Рол продолжает подъем. Я судорожно хватаюсь за ближайший поручень и карабкаюсь наверх, только теперь в полной темноте.

Жжение в руках и ногах становится невыносимым. Единственное, что заставляет меня продолжать, – страх упасть в разверзшуюся под нами пропасть. Мы мучительно медленно ползем вверх: шаг за шагом, ступенька за ступенькой. Руки и ноги трясутся от напряжения. Мы протискиваемся еще через четыре панели, и последний пролет я преодолеваю уже на одном голом отчаянии.

Наконец наступает долгожданный момент, когда мы останавливаемся. Рол разражается тирадой французских ругательств, крякает от напряжения, и нас обдувает холодным свежим воздухом. Крышка люка лязгает по тротуару.

Я обессиленно валюсь на мокрые булыжники между Ролом и Рокс, хватая ртом воздух. Слава богу, мы на поверхности. По лицу стучат капли дождя, и я готова лежать здесь вечно, с наслаждением вдыхая сладкий аромат городских улиц. Вот только до поезда осталось каких-то полчаса, а вокзал находится на другом конце города. Я встаю на колени, и Рол помогает мне подняться.

– Merci, mon cata-amie, – нежно говорит он, расцеловывая меня в обе щеки.

Рокс закатывает глаза и ставит на место крышку люка.

– С катафликами шутки плохи, – говорит она. – Мы легко отделались.

Я согласно киваю – не хватало еще попасть в тюрьму в свой единственный день в Париже – и на ватных ногах бреду за девушкой. Как и обещала, она выводит нас через узкий переулок и оживленный перекресток к станции метро.

Там Рокс отвлекает охранника, а Рол с помощью своего проездного проводит меня через турникет. Прежде чем я успеваю прокричать слова благодарности, мои чумазые спасители исчезают в толпе.

Промокшая, измученная, воняющая болотом, но живая, я захожу в вагон метро, который каким-то чудом доставляет меня на Гар-дю-Нор вовремя, чтобы успеть забрать багаж и добежать до поезда.

Снимок: Левый берег Сены

Инстаграм: Роми_К [Париж, Франция, 27 марта]

#AurevoirParis #НаконецТоЧистая #ВрагВПоезде

85 ♥

Не успеваю затащить чемодан в поезд, как раздается оглушительный свист. Проводник заскакивает в вагон вслед за мной и, спрятав свисток, любезно предлагает помочь с багажом. Я отказываюсь – надо сначала достать чистую одежду, и он убегает по своим делам, не обратив внимания на мой вид.

Поезд раскачивается, набирая ход; я открываю чемодан и достаю широкие штаны для занятий йогой, нижнее белье и просторную толстовку. Несмотря на вытащенную одежду, чемодан набит битком, и мне удается застегнуть молнию, только усевшись на него верхом.

Обещая себе пересмотреть отношение к движимому имуществу, я прокрадываюсь в уборную. О том, чтобы впихнуть грязную после катакомб одежду в чемодан, не может быть и речи. Я сворачиваю все вместе в вонючий комок – разберусь как-нибудь на досуге. Вытирая жестким бумажным полотенцем лицо, я вспоминаю, что Фогг, настоящий джентльмен, предпочитал осматривать достопримечательности глазами своих слуг, и меня охватывает прилив благодарности за то, что посчастливилось увидеть столько всего собственными глазами. После прогулки по подземным пещерам Парижа я уже ничего не боюсь.