Я тяжело вздыхаю. Опоздание на поезд отбросит меня как минимум на два дня назад, и все мои достижения пойдут коту под хвост.

– Ладно, попробую. Буду идти по шпалам.

– Через час? – с сомнением в голосе говорит девушка. – В жизни не успеешь. Двадцать минут до метро, и столько же ехать до вокзала. И ты же говорила, у тебя украли деньги?

– Ну и черт с ним, все равно попробую.

– Подожди! – кричит Рол, показывая, что он знает еще одно английское слово, и начинает расстегивать молнию на своем костюме. – J’ai une autre idée!

Рол достает что-то из внутреннего кармана, и они с подругой обмениваются короткими непонятными фразами. Рокс поворачивается ко мне. У нее в руке маленький пластиковый пакетик. Ее лицо выражает надежду, смешанную со скепсисом.

– Как ты чувствуешь себя в замкнутых пространствах?

У меня появляется нехорошее предчувствие. По рельсам снаружи колошматит дождь. Девушка указывает на черную дыру у нас под ногами.

– Я знаю, с непривычки выглядит пугающе, – говорит она, снимает фонарь и направляет свет в отверстие. – Но когда пролезешь, там будет попросторнее. Можно даже идти в полный рост, честно. Там примерно сто – сто пятьдесят метров. Потом поднимаешься по маленькой лесенке – и voila!

Я тяжело сглатываю и отвожу взгляд от входа в пещеру.

– Что «вуаля»?

– Метро. Станция «Эйфелева башня». В пяти минутах ходьбы, не больше.

Перевожу взгляд с серьезного лица девушки на радостную физиономию парня.

– А по верху короткой дороги нет?

Они мотают головами.

– Подняться можно только с веревками, – объясняет Рокс, сжимая в руке пластиковый пакетик. – Это проездной Рола. Денег у нас тоже нет, но он тебя проведет.

Я смотрю на парня. Он наконец додумался снять фонарь и сверкает улыбкой.

– Почему ты это делаешь?

– Мы там внизу всегда помогаем друг другу, – с чудовищным акцентом говорит он по-английски.

Я бросаю взгляд на осыпающуюся трещину в полу туннеля. Туда поместится разве что некрупный пекинес.

– Я туда не помещусь.

– Поместишься, – уверяет меня Рокс. – Рол больше тебя, и пролез.

– Спускаться будем задом.

Рол одобрительно кивает, напевая что-то себе под нос, и протягивает мне свои желтые перчатки.

Я тяжело вздыхаю, стараясь не думать о миллионах скелетов, захороненных в катакомбах, и лезу задом в нору.

Снимок: Вход в пещеру под Парижем

Инстаграм: Роми_К [Париж, Франция, 27 марта]

#ДорогаВАд #СумасшедшиеКатафилы

97 ♥

Что я узнаю под землей:

1. Шахтеры, трудившиеся в старину под землей на месте будущего Парижа, с помощью ручных инструментов добывали так называемый лютецианский известняк. Они оставили после себя более двух сотен миль извилистых подземных лабиринтов.

2. Катакомбы находятся под системой канализации. Под туннелями, по которым проходят электросети. Под метро.

3. Первые официальные упоминания о каменоломнях восходят к тринадцатому веку, но возможно, что камень добывали на протяжении веков и раньше. Люди трудились в нечеловеческих условиях, по сравнению с которыми колл-центр Джоны покажется спа-салоном.

4. Когда останки с переполненных кладбищ начали проваливаться в подвалы жилых домов, сотни тысяч скелетов были выкопаны и перевезены в катакомбы. Впоследствии катакомбы превратили в туристическую достопримечательность. Там находится лишь часть останков, которые складировались в туннелях. О том, где покоятся остальные, история умалчивает.

5. Системы канализации значительно выше, но по туннелям часто течет ледяная вода из подземных источников, порой приходится передвигаться по колено в воде.

6. Независимо от погоды наверху, температура под землей круглый год не превышает тринадцати градусов по Цельсию. Примечание: это очень холодно, особенно если идешь по колено в почти ледяной воде.

7. Сто пятьдесят метров – это сто шестьдесят ярдов, приблизительно длина футбольного поля. Подземного футбольного поля. Чертовски темного.

8. Сталактиты висят на потолке и больно бьют тебя по голове, если не успеваешь пригнуться, а о сталагмиты ты спотыкаешься.

9. Художники, рисующие граффити, – бесстрашные люди.

10. Никогда не верьте невысокому человеку, который говорит, что под землей можно стоять в полный рост.

Рокс охотно делится своими знаниями, будто не замечая моего смятения. Поскольку я оделась сегодня утром для осмотра достопримечательностей, а не для блуждания по катакомбам, то немедленно промокаю до костей, а мои легинсы покрываются грязью. В момент, когда я думаю, что самым трудным делом было пролезть задом в дыру в земле, моему взгляду открывается в неверном свете фонаря низкий скалистый туннель. Рокс идет впереди, освещая путь. Мы, согнувшись, бредем по колено в воде, и мне кажется, что этот кошмар никогда не кончится. Внезапно каменные стены туннеля начинают трястись. Я хватаю девушку за грязный комбинезон, уверенная, что пришел мой смертный час.

– Это поезд, – шепчет она, – когда над нами проходит метро, чувствуется сильнее.

Девушка останавливается, и мне в лицо сыплется каскад мелкого песка. Вместо крови по венам течет чистый адреналин. Я прижимаю свободную руку к груди, уверенная, что у меня сейчас разорвется сердце. И вдруг слышу, что Рол, шлепающий сзади, мурлычет себе под нос бодрую песенку. Он согнулся почти напополам, и свет от фонаря у него на лбу танцует по воде. Это вселяет надежду.

Рокс ускоряет шаг, хотя грязная вода у нас под ногами таит множество опасностей. Я спешу за девушкой, согнувшись и вытянув руку вперед, на случай если упаду.

– Это подземная вода, не из канализации, – говорит она, – не бойся, от нее не заболеешь.

– Это радует, – выдыхаю я.

Мне кажется, что мы бредем по подземелью целую вечность. Рокс резко останавливается, и я чуть не натыкаюсь на нее и одновременно чувствую на своей пятой точке чью-то руку.

– Ah, pardon, pardon, – извиняется Рол. – Tu as arrêté trop vite!

Даже на французском это слабое оправдание, но мне сейчас не до флирта. Я отодвигаюсь от Рола и вперяю взор в темноту.

Рокс направляет фонарь на расщелину в стене. Потолок там спускается вдвое ниже.

– Мы там уже были, – говорит она. – Видишь, потолок уходит вниз? И Рол нашел бедро.

– Что нашел? – не успеваю удивиться я и вдруг оказываюсь в полной темноте.