Давление на трех остальных фигурантов возрастало. Юристы Писа и Филлипса выразили желание заключить сделку. Они хотели заключить сделку о признании вины, но стремились избежать тюремного заключения. У них была одна зацепка. Хотя максимальный срок за преступления, в которых они обвинялись, равнялся пяти годам, официальные правительственные директивы по вынесению приговоров, при условии наличия ранее судимостей и сотрудничества со следствием, предусматривали от нуля до шести месяцев тюрьмы. Даже имея судимости в прошлом, они могли надеяться избежать тюремного заключения.

Однако у Джилла такие вещи пройти не могли. По его мнению, все четверо заслуживали тюремного заключения. Переговоры тянулись до 17 августа, когда Пис и Филлипс признали свою вину, согласились с рекомендованным сроком заключения от двадцати до восемнадцати месяцев и согласились свидетельствовать против Вика. По признанию Писа, сделанному после этого, он утверждал, что несколько раз предлагал отпустить собак, которые отказывались драться, но Вик настаивал на том, что их нужно убивать.

Теперь, спустя месяц после официального предъявления обвинений, Вик оказался в полной изоляции, окруженный уликами и свидетельствами, собранными против него федеральной прокуратурой, и тремя бывшими партнерами, которые тоже стали обвинителями. Однако он по-прежнему был полон решимости рассматривать дело в суде. Вероятно, он чувствовал, что в его случае на карту поставлено слишком много, но ему было неведомо, что у Джилла для него приготовлен последний, сокрушительный удар. В середине августа он показал защитнику Вика фотографию, которую ему удалось раздобыть. На ней были запечатлены Вик, Пис, Филлипс и Тейлор на собачьих боях в банданах и майках с названием питомника «Бэд-Ньюз». Они держали Джейн, собаку-грандчемпиона.

Юристам Вика было прекрасно известно, какое впечатление произведет эта фотография, но не в суде, а показанная по телевидению и перепечатанная газетами и журналами по всей стране. Джилл дал ясно понять, что, если дело пойдет дальше, их подопечному будет предъявлено обвинение в рэкете и уклонении от уплаты налогов, которые карались законом еще суровее.

23 августа Вик подписал соглашение о признании вины и выплате 928 000 долларов в качестве возмещения убытков по содержанию собак, включая и тех, которых в будущем комиссия признает годными к реабилитации.

Вик передал признание окружному судье Генри Хадсону, бескомпромиссному консерватору, прославившемуся жесткими приговорами, и, кроме этого, любителю собак и владельцу пса породы бишон-фризе. Вик предстал перед Хадсоном на судебном слушании 27 августа. Судья спросил:

— Вы признаете себя виновным в преступном сговоре потому, что действительно виновны?

— Да, сэр, — ответил Вик. — Я прошу о прощении и снисхождении, — добавил Вик. — Я целиком беру на себя ответственность за свои действия. Я ошибался, исходя из неверных представлений и принимая неверные решения. Собачьи бои — ужасная вещь.

Национальная футбольная лига полностью прекратила сотрудничество с Виком без выплаты компенсации, а «Найк» разорвала с ним контракт.

Во многих отношениях это был исторический момент. Не прошло и четырех месяцев со дня первого обыска на Мунлайт-роуд, 1915 и трех месяцев с того момента, как за дело взялись федеральные органы. Два сыщика, которые вели это дело, смогли преодолеть равнодушие и даже открытую враждебность своих начальников, а федеральный прокурор согласился взяться за дело, которое многие считали безнадежно запутанным и неясным. Возможно, впервые в юриспруденции собак рассматривали не как орудия жестокой и бесчеловечной деятельности, а как ее жертв.

Теперь надо было попытаться спасти хотя бы некоторых из них.

Донна Рейнолдс и Тим Рейсер никогда не были так довольны, что отпуск закончился раньше положенного. 2 сентября, в воскресенье, в День труда, несколько дней спустя после признания Майклом Виком своей вины, Рейнолдс и Рейсер, упаковав вещи, вышли из своего дома в Стинсон-Бич в Калифорнии. Они бы с удовольствием остались, но их ждали важные дела.

На следующий день они прилетели в Ричмонд, чтобы вместе с семью другими экспертами-кинологами исследовать собак Вика. Шестеро из девяти экспертов работали в Американском обществе защиты животных от жестокости и имели либо ученую степень, либо диплом специалиста по поведению животных. Рейнолдс и Рейсер были из другого мира.

Они были художниками и одевались соответственно. Рейсер, худощавый и спортивный, в одежде отдавал предпочтение шортам «карго», грубым ботинкам и свободным майкам. Шатен, с широким лицом и приплюснутым носом, он внимательно наблюдал за собеседником и говорил так быстро, что двусложное «питбуль» у него превращалось в нечленораздельное «питбл». Рейнолдс была полной противоположностью: копна вьющихся волос, круглые щеки, широкая улыбка. Казалось, что она больше думает, чем говорит, и это впечатление усиливали изогнутые дугой брови и глубокие, внимательные глаза. Она любила броские аксессуары — бусы из красных кубиков, а также «конверсы» без шнурков или черные, похожие на солдатские, ботинки.

Уроженцы Мичигана, они познакомились в 1980 году, в первую же неделю занятий в Художественном колледже в Детройте. После окончания колледжа они переехали в Чикаго и сняли там небольшую студию. Рейсер, резчик по дереву, начал делать вращающиеся фигурки животных и людей в лубочном стиле. Рейнолдс создавала свои картины и коллажи из подручных материалов и продавала их журналам.

Они начали подбирать бездомных собак на улицах, приводили их домой, дрессировали и пристраивали. На протяжении четырех лет они занимались творчеством, пристраивали десятки собак и наслаждались всеми преимуществами жизни в большом городе. Однако затем, устав от холодного климата, в 1991 году Рейсер и Рейнолдс собрали вещи и отправились в Беркли, рассудив, что им будет лучше в каком-нибудь маленьком университетском городишке, где обитает большая коммуна художников. Они ошиблись. Жизнь в Беркли им не понравилась, и они двинулись в Окленд, в котором чувствовали себя лучше. Жизнь в этом городе была прозаичнее, проще и разнообразнее. Совсем как в Детройте, но приятнее.

Будучи свободными художниками, они планировали свой день сами: поздно вставали и поздно ложились и вскоре стали участвовать в программе спасения хищных животных в Музее живой природы имени Линдсея в Уолнат-Крик в Калифорнии. Там они выхаживали раненых сов, ястребов, орлов и соколов, учили их заново ходить, летать, охотиться.

Не забывали они и бездомных собак. В 1995 году им позвонила женщина, которая знала, что они занимаются пристройством бездомных псов. Она ехала в машине по шоссе ночью и заметила на обочине сбитую собаку. Подъехав к ней, женщина обнаружила, что собака серьезно ранена. Она нуждалась в помощи, которую на месте оказать было невозможно. После секундного раздумья женщина открыла заднюю дверцу машины и сказала:

— Если она прыгнет в машину, я ей помогу. Если же нет…