Покидая Новгородскую землю, Павел Алеппский назвал ее «благословенным» краем, который превосходит все земли не только Московии, но и всего мира».

Аналогичное впечатление произвел Новгород на немецкого литератора, юриста и путешественника Георга Адама Шлейссингера. В своем сочинении «Полное описание России», отражавшем уровень географических представлений о России образованных слоев европейского общества, он посвятил ему специальный раздел.

Шлейссингер оценил роль географической среды в истории Новгорода, отметив, что болота играли роль естественного защитного фактора. Вражеское войско могло подойти к городу только водным путем. Но на юге перед ним лежало опасное для плавания озеро Ильмень, а путь с севера преграждали волховские пороги.

Топкие непроходимые болота, многочисленные реки, глухие леса и бездорожье нередко становились непреодолимой преградой для врага. Еще Герберштейн писал о том, что от Полоцка до Новгорода они «переезжали через столько болот и рек, что имена и число их не могут привести даже местные жители». Поэтому осенние, весенние и даже летние походы в Новгородские земли были крайне затруднительны. Характерно, что одним из центральных вопросов при обсуждении в мае 1471 года плана похода московского войска на Новгород был вопрос о времени выступления. Надо было идти в поход немедленно или перенести его на зиму, «понеже летнее уже время, а земля их многи воды имать около себя, и езера великые, и реки, и болота многи и зело непроходимы, а прежние велиции князи и то время на них не ходили, а кто ходил, тот люди многы истерял».

Ливонский хронист Бальтазар Рюссов описывает поход шведов на Новгород в 1582 году, который окончился провалом потому, что время для него было выбрано крайне неудачно: «Когда на этот раз была потеряна надежда на Нетеборг, шведы должны были снять свой лагерь и отступить с убытком. Тогда все гофлейты в Мартинов день (11 ноября) пошли к Новгороду по дурной дороге, на которой все лужи были переполнены водой, и непогода с ливнем длилась и день и ночь, и все мосты в России плавали под водой. Когда же, по причине таких затруднений, они не могли ничего поделать в России, то с потерей нескольких сот лошадей и почти всех обозных телег они снова возвратились на свои квартиры».

На эту особенность новгородских коммуникаций позднее обратил внимание А.И. Герцен, отметивший, что «в Новгородской губернии есть деревни, разобщенные лужами и болотами с целым шаром земным, к ним ездят только зимой. Этими болотами и этой грязью защищались новгородцы некогда от великокняжеского и великоханского ига».

Но вместе с тем особенности ландшафта Новгородской земли создавали трудности и для иностранных путешественников. Пожалуй, самой большой проблемой для них были дороги. Издревле Северо-восточная европейская равнина, на которой выросло Русское государство, славилась как страна непроходимых лесов и больших многоводных рек. Небогатому населению было не по силам содержать эти длинные дороги в порядке. Единственным строительным материалом было дерево, реже глина, еще реже — камень. Серьезно мешали прокладке дорог контрастные формы рельефа. Дороги, проложенные в лесу, имели свои неудобства. Качество грунтовых дорог зависело от состава почвы. Чрезвычайно сложно было прокладывать пути сообщения в болотистых местностях. Больше, чем люди, русскую дорогу приводили в порядок зной и мороз.

Дорога от Новгорода до Москвы, во многом определявшая имидж страны, была дика и пустынна, тогда как пространство от Новгорода до Пскова было заселено несколько гуще и имело много деревень и сел. Поэтому путешественники, ехавшие из Польши в Москву, все-таки предпочитали путь на Псков и Новгород более короткому пути через Смоленск. Путь от Новгорода до Москвы летом ямщик преодолевал за 6–7 суток.

Из Западной Европы в Москву через Новгород ехали, как правило, через Ригу (Трана, Витсен) или Нарву (Гюльденстьерне) — зимним или летними путями, или через Ниеншанц и Орешек по Неве, Ладожскому озеру и Волхову (Олеарий), в отдельных случаях — через Выборг (Агрикола, Юстен, Спарвенфельд). Через Кенигсберг, Кокенгаузен, Нейгаузен в 1661 году проследовало посольство Мейерберга. Основными пунктами пересечения русско-шведской границы в XVII веке были Мегозиц (Меузица, совр. Миекса) в полумиле от Нейгаузена и Муравена (Муравейна) на реке Луге.