— Не говорите глупостей, — перебила я его. — Ведьма из Пряничного домика совсем не такая, как о ней рассказывают.

— Как же, как же, — протянул он. — Она заманивала наивных мальчиков к себе, завлекая колдовской белой птицей, прикармливала пряниками, а потом съедала их сердца. Сердцеедка.

— Э! Попрошу! Все было совсем не так! Она искала тишины и покоя, чтобы поразмышлять над рецептом нуги из миндаля и фисташек, а тут ворвался какой-то невоспитанный юнец…

— Которого она заперла в нужнике, — подхватил король.

— В чулане, — не согласилась я. — Но только потому, что юнец был буйный и вел себя…

— Да, вел он себя не по-рыцарски, но у него были причины.

— Никаких причин, извиняющих вашу грубость, нет и не будет! — я начала горячиться.

Но мы уже подошли к кондитерской лавке, и препирательства пришлось оставить. Я помогла королю подняться по ступеням, проводила в свою комнату и уложила в постель, сняв с него полушубок и стащив сапоги. Потом принесла бинты и таз со снегом, и осмотрела голову короля внимательнее и при светильнике.

— Шишка будет хорошая, — подытожила я, закончив осмотр. — Вам повезло, что шапка на вас была не по аристократическому фасону. Иначе точно шишкой не отделались бы. Но зато корона теперь не свалится.

— Вот язвочка, — пробормотал он.

— Сделаю вам компресс и отправлю кого-нибудь из соседей в замок, — я завернула в ткань две пригоршни снега, завязала концы узлом и положила грелку-холодилку на макушку королю. — Надо сообщить ее высочеству, где вы и что с вами случилось.

— Не надо, — быстро ответил он, прижимая платок со снегом к макушке и морщась. — Не беспокой Гретель. Жив-здоров, всего-то получил украшение в виде шишки. Два украшения. Затылком я, кстати, тоже неслабо грохнулся. Но это — ерунда, ничего страшного не случилось.

— Но могло! — дала я волю голосу. — Как можно быть таким легкомысленным, ваше величество!

— Мейери, — позвал он, и глаза его заблестели.

— Что?.. — спросила я, сразу позабыв о нотациях.

Господи, ну зачем мужчине такие красивые глаза? Ему сошли бы и попроще. А так — смотришь в них и как будто летишь по ночному небу, в окружении звезд.

— Но ты оценила?.. — он горделиво приосанился, удерживая на макушке снежный компресс.

— Что? — повторила я почти испуганно.

— Как — что, — он опять поморщился. — Целоваться я умею, не отрицай.

— О-о! — только и произнесла, спрятав лицо в ладонях.

— Что значит — «о-о»? — спросил король недовольно.

— Нашли, чем хвалиться, — я решительно встала и завернула в другой платок новую порцию снега. — Тем что развратничали десять лет.

— Э! Попрошу! — запротестовал он, совсем как я недавно. — У королей, между прочим, это врожденный талант.

— Развратничать? — уточнила я.

— Любить, — поправил он с достоинством.

— Ой, оставьте, — отмахнулась я.

— Тогда я просто был слишком уставшим.

— Несомненно, — я поменяла ему компресс и задумчиво сложила руки на груди. — Что же мне с вами делать? Придется найти возчика, чтобы отвезти вас в замок. Пешком я вас никуда не отпущу.

— Зачем мне куда-то идти? — он вольготно вытянулся на моей постели. — Мне и тут хорошо. До утра меня никто не хватится.

— А утром начнется переполох, — подхватила я. — Двести невест придут в ужас, что жених пропал, ее высочество Маргрет объявит всекоролевский розыск, не зная, что вы преспокойно храпите в кондитерской лавке.

— Между прочим, я не храплю, — он поманил меня пальцем, и я подошла, закатив глаза.

— Что вы себе воображаете… — начала я, но он взял меня за руку и крепко сжал мои пальцы.

— Позволь остаться у тебя до утра, — сказал король тихо, притягивая меня к себе медленно, но настойчиво. — Знаешь, мне никогда не было так спокойно, как в твоем чулане. И нигде я не чувствовал себя в большей безопасности, чем в твоем доме. Вернее — рядом с тобой.

— Какое вранье, — сказала я, не зная — плакать или смеяться, вырваться или в ответ взять его за руку. — Просидел три дня в плену у ведьмы, а сегодня получил железной палкой по макушке. И спокоен?

— Как орешек в скорлупе, — подтвердил он и широко улыбнулся.

Умел, значит, улыбаться! Не только хмыкать и кривить презрительно губы. Я смотрела в синие глаза, и рука сама потянулась дернуть короля за непослушный вихор.

— Гензель как был мальчишкой, так и остался, — поругала я его. — Почему таких легкомысленных типов допускают до королевского трона?

— Я вовсе не легкомысленный, — он прижал мою ладонь к своей щеке. — Но обрадовался, как мальчишка, когда нашел тебя. Столько лет поиска и ожидания…

— Вдвойне легкомысленно. И то, как ты повел себя на площади — это было глупо. Ты должен был подумать обо мне. А если бы я была уже замужем? С выводком детей?

— Моего прадеда это не остановило, — ухмыльнулся он так самодовольно, что я не выдержала и убрала руку, хотя касаться его щеки было невероятно приятно. — Что такое? — король удивленно поднял брови. — Мой прадед увел жену у своего соседа.

— Только я — не Прекрасная Ленеке, — мне было неловко за то, что я чуть не растаяла от его слов и его взглядов.

— Ну да, — согласился он. — Она была блондинкой с синими глазами. Но я бы не пожалел за тебя и двойного веса золота, драгоценных камней и жемчуга. И жизнь бы свою отдал в придачу.

— Оставьте свою жизнь себе, ваше величество! — ответила я притворно-сердито, хотя была смущена и взволнована его словами. — И прекратите говорить глупости.

— Это не глупости, Мейери, я… — начал король и осекся.

— Именно — глупости, — горячо сказала я. — Если вам лучше, пойду найду возчика…

— А почему так пахнет дымом? — король отбросил платок со снегом и сел на постели. — Ты не чувствуешь запах дыма?

— Нет, не чувствую, — я растерянно принюхалась. — Какой дым? Печь протоплена, жаровню я принесла сюда.

Король вскочил с постели быстрее, чем я успела его остановить, и бросил на стол платок со снегом. Его величество распахнул двери моей спальни, и в комнату ворвались удушливые клубы черного дыма.

— Печь протоплена?! — король захлопнул двери, задыхаясь от кашля. — Да там внизу все полыхает!

— Как?! — я бросилась к выходу, но его величество меня остановил, схватив поперек туловища.

— Куда бежишь? — он оттащил меня к окну. — Лезем через окно и зовем пожарных.

— Через окно? Второй этаж! — завопила я в панике. — А там, внизу, марципаны и мука!..

— Плевать на них, — король огляделся, схватил стул и в два счета выбил стекла, а потом выломал оконную раму и высунулся наружу до пояса. — Здесь карниз. Пройдем до угла, там можно спуститься.