великое имя Накано было замарано в таком мерзком деле! — отвечал ему Икеда, — но отпустить этих двоих мы тоже не могли!

— Что если полиция начнёт расследование?

Икеда пожал плечами.

— Даже если нас арестуют, Накано-сан останется в стороне. Мы не получаем от него никаких конкретных приказов. Он приказал решить эту проблему, только и всего. Если полиция начнёт разбираться, выяснится, что мы даже не работаем в корпорации Накано, — равнодушно отвечал ему Икеда.

Кен хотел спросить, что тогда будет с ним самим, но не стал. Они завезли мальчишку домой.

— Никому не говори об этом! Никогда! — сказал ему Икеда.

— Я понял! — отвечал мальчик.

— Зачем Вы так с ним поступили! Это неправильно! — не удержался Кен.

— Кто знает что правильно? — пожал плечами Икеда.

— У Вас есть сигареты? — спросил у него Таканаши.

Икеда дал ему прикурить и Кен с наслаждением затянулся.

— Куда мне Вас отвезти? — спросил его Икеда.

— В отель!

Когда они подъехали, Таканаши спросил:

— Вы узнали, куда исчез Кирио-кун?

— Они его убили, — спокойно отвечал Икеда.

— Не говорите хозяйке. Пусть думает, что её сын когда-нибудь вернётся! — попросил Кен.

— Ладно.

Таканаши уже открыл дверь, когда Икеда вдруг сказал:

— Это Ито-сан попросила Накано-сана отправить нас сюда. Подробностей я не знаю, но я так слышал.

— Спасибо, Икеда-сан! — сказал ему Таканаши.

— Берегите себя! — отвечал ему Икеда.

Машина сорвалась с места и Кен скоро потерял её из вида. Едва он вошёл в гостиницу, на шум вышла хозяйка.

— Добрый вечер! Ох, Боже мой! Что с Вами случилось? — изумилась она, разглядев лицо Таканаши.

— Ничего страшного. Я неудачно упал! — отвечал ей Кен.

Хозяйка ещё что-то говорила, что-то об ужине, но при одной мысли о еде у Таканаши к горлу подступила тошнота.

— Я не голоден. Я пойду к себе! — сказал он.

Ватанабэ-сан всё ещё говорила, не слушая её, Кен поднялся на второй этаж. Каждый шаг давался ему с болью, видимо обезболивающее переставало действовать. В своей комнате он без сил повалился на постель. «Возьму отпуск на неделю! Или на две! Как же я соскучился!» — думал он, погружаясь в сон. Кен заснул и ему приснилась Минами, то как она сидит на постели поджав под себя ноги и целомудренно прикрывая руками грудь. И всё чего ему хотелось, это раствориться в ней, утонув в её нежных объятиях.

— Минами! — прошептал он засыпая.

Мысль о том что с таксистом Харадой всё хорошо, была очень приятной. Икеда сказал, что Саката соврал. Трудно сказать собирались ли они отомстить Хараде в дальнейшем, но теперь они уже никак не смогут этого сделать. Таканаши пришло в голову что все его мытарства теперь позади и он может наконец расслабиться. Он мечтал о возвращении в Токио, мечтал о том как увидится с Ито-сан и сделает ей предложение.

Таканаши заглянул в карту открытую на экране смартфона. Ошибки быть не могло, это то самое место. Правда представлял он его себе немного иначе. Спортивный зал располагался в старом здании построенном похоже ещё в эпоху Мэйдзи. Стены дома были не в лучшем состоянии, краска выцвела и висела струпьями, из-за осыпающейся штукатурки внизу натянуты были зеленые, порванные во многих местах защитные сетки. Такой же потрёпанной выглядела и вывеска висевшая над дверями спортзала.

— Голдэн Пэлас! — прочитал Таканаши. Написано было на английском, рядом красовалась вертикальная табличка с иероглифами. Кен не смог толком разобрать что на ней написано, но у него возникло смутное ощущение что в японской вывеске, есть как минимум две ошибки. Тяжело вздохнув, он крепче сжал ручку своей большой спортивной сумки и толкнув дверь сделал шаг во тьму. Он прошёл через узкий полутёмный коридор и оказался в большом тренировочном зале, посреди которого возвышался ринг, на котором боксировали целых три пары. Время от времени они натыкались друг на друга и извинялись. С десяток молодых ребят тренировались тут же, кто-то молотил грушу, кто-то отрабатывал комбинации молотя руками по воздуху. Таканаши ударил в нос спёртый запах пота, так хорошо знакомый ему с самого детства. На его появление никто не обратил никакого внимания. Кену пришлось обратиться к подростку, который сидел у стены на низкой скамейке и сосредоточенно, хотя и довольно неумело тейповал правую руку.

Таканаши поставил свою сумку на пол и предложил:

— Помочь?

Подросток поднял на него глаза. Быстро оглядел самого Таканаши, его спортивную сумку и молча протянул ему свою руку.

— Готово! Не слишком туго? — спросил Кен, закончив.

— Не-а! Круто! — проговорил подросток с восхищением рассматривая свою кисть.

— Когда я стану чемпионом мира, я возьму тебя в свою команду! — добавил он покровительственным тоном.

— Спасибо! — отвечал Кен пряча улыбку, — где я могу найти Ханазаву-сана?

— Ханазаву? У себя в кабинете сидит! — отвечал старшеклассник, в его голосе Кен не почувствовал никакого уважения к владельцу боксёрского зала.

Мальчишка показал на узкую дверь в самом углу и Таканаши подхватив свою сумку последовал туда. Когда он держась ближе к стене проходил через весь зал, несколько мальчишек обратили на него внимание и он сразу почувствовал себя не в своей тарелке. Все кто здесь тренировались, были ещё школьниками и Таканаши впервые в жизни ощутил себя стариком. Пройдя в узкую угловую дверь он оказался в ещё одном коридоре без дверей и ему потребовалось некоторое время, чтобы обнаружить лестницу уходившую на второй этаж. Там в маленьком кабинете все стены которого были увешаны вырезанными из журналов фотографиями бойцов, Кен обнаружил владельца боксёрского зала. Когда он вошёл Ханазава быстро спрятал под стол стакан и бутылку с какой-то желтоватой жидкостью.

— Стучаться надо! — недовольно проворчал хозяин зала.

— Прошу прощения! — сказал Таканаши не сводя взгляда с плаката на котором крупными буквами было написано: Гатти-Уорд — великое противостояние! Ниже оба боксёра наносили друг другу удары в голову. Лица их были перекошены, покрыты потом и кровью, фотограф поймал весьма драматичный момент их поединка. Таканаши вспомнил как в прямом эфире следил за третьим боем двух великих боксёров. Хотя все его друзья дружно болели за Артуро Гатти, он почему-то симпатизировал не столь харизматичному Мики Уорду. Может быть потому, что этот неброский боец, который уже перейдя в профессионалы продолжал работать дорожным рабочим, в какой-то степени напоминал ему самого себя. Вернее казался ему образцом для подражания. Кем-то кем он сам хотел бы стать но не мог. Таканаши оторвал наконец взгляд от плаката и уставился на Ханазаву. От хозяина зала отчётливо разило спиртным.

— Чего тебе нужно? — неприветливо осведомился хозяин.

— Я Вам звонил. Моя фамилия Таканаши. Я хотел бы тренироваться в Вашем зале! — сказал