— А где твоя двоюродная сестра берет миллионеров?

Начальница Тамара то и дело цепляла роскошных мужчин,которые катали ее на иномарках и возили отдыхать в теплые страны. У самой жеЛарисы ни разу так и не завязалось ни одного романтического знакомства скем-нибудь из клиентов.

— Где берет миллионеров? В самых роскошных отелях мира,где они любят останавливаться. На международных кинофестивалях и концертахзнаменитостей, на показах мод, на пляжах Малибу. Видишь ли, стоит толькопопасть в высшее общество, как из него уже не выбраться. Оно засасывает женщин,словно Гримпенская трясина. У Анжелики вообще странная судьба. В детстве ееотдали в балетную школу, и с тех пор она уже не жила дома. Знаешь, что такоебалет? Это изнурительные тренировки и практически полный отказ от личной жизни.Девочка росла в интернате и для родителей — почти чужая.

Во время гастролей, когда Анжелике было лет восемнадцать, внее влюбился какой-то австрийский граф или герцог, она сочеталась с ним бракоми бросила сцену. С этого момента жизнь ее наполнена романтикой. После разводаона стала обеспеченной женщиной и начала свои скитания по миру. Каждые полгодау нее новый претендент на руку и сердце. В Москве она оказалась как раз в связис тем, что заарканила богатого соотечественника. Кажется, он разводит страусовв Подмосковье.

— А ребенок? — спросила Лариса. — Ребенок-точей? Графский?

— Да нет, вряд ли. Впрочем, не знаю, чей. Я никогда невстречался с его отцом, — коротко ответил Жидков и, поскольку они ужевползли на стоянку перед парком аттракционов, добавил:

— А вот и они. Вон там, поглядите. Видите, две женщиныи два мальчика?

Лариса приникла к окошку и сразу же поняла, о ком онговорит. Компания оказалась довольно яркой. Возле дорогого серебристого автостояла блондинка с высоко взбитыми волосами. Гламурная от кончиков ногтей и доносков своих туфель, она блистала и, по мнению Ларисы, была похожа на толькочто отреставрированное здание. Несмотря на «балетное» прошлое, в настоящиймомент она имела довольно аппетитные формы, которые смело подчеркивала всемидоступными средствами.

— Блондинка — это Анжелика, — пояснил Жидков, хотяв этом не было необходимости.

Вряд ли ее можно было принять за гувернантку. Тем более чтовышеозначенная особа стояла тут же — в туфлях на низком каблуке и в простомкоричневом платье, с аккуратно заправленными за уши волосами. Несмотря нанепрезентабельный вид, в ней, пожалуй, чувствовался некий шарм. Когда Ларисарассмотрела ее поближе, то отметила и неяркую косметику, и свежую кожу лица.

Жидков взял на себя инициативу и всех перезнакомил.

— Моя кузина, — представил он Анжелику. — Авот это — моя невеста Лариса, а также ее… хм… родственник Леонид.

— Приятно познакомиться, — улыбнулась кузина.

С Ларисой она была очень мила. Она всегда чувствоваларасположение к тем женщинам, которые не угрожали ее статусу первой красавицы.

— Капитолина, — сделал пол-оборота Жидков и указална гувернантку. — Рекомендую.

— Приятно познакомиться, — мрачно ответила та ипосмотрела Ларисе прямо в глаза, словно была прорицательницей и видела в еебудущем что-то ужасное.

— Мне тоже очень приятно, — соврала та.

— Дети, — ледяным тоном сказала Капитолина, неповорачивая головы, — идите сюда.

Старший мальчик был одет в брюки, рубашку и тонкий черныйгалстук, который делал его похожим на тщедушного взрослого. Тщательноприглаженные смоляные волосы, бледная кожа и абсолютно угрюмое выражение лицадополняли впечатление.

— Артем, — представился он, подойдя к Ларисепоближе, и наклонил голову.

Та в ответ едва не сделала книксен. Сначала она хотеласказать: «Привет!», но вместо этого выдавила из себя:

— Добрый день.

— А я — Иван, — сообщил второй ребенок, отчеканивдва четких шага. И тоже мотнул головой.

Лариса едва не разрыдалась от умиления — у малыша былаочаровательная мордашка с огромными синими глазами, страшно серьезная.

— Здравствуй, Ванечка, — тепло поздоровалась она инемедленно удостоилась неприязненного взгляда Капитолины.

Когда Жидков с Анжеликой ушли немного вперед, а Шубин,наоборот, отстал на несколько шагов, Капитолина сообщила:

— Мы не сюсюкаем с детьми.

— Я проявила сдержанную доброжелательность, — несогласилась Лариса, мгновенно поняв, что гувернантка ей совершенно точно ненравится.

— Для того чтобы дети выросли полноценными, с ниминужно общаться, как со взрослыми.

— Конечно, после того, как они научатся говорить,верно?

— Я прослушала курс детской психологии, —поделилась Капитолина, понизив голос.

Вероятно, она не хотела, чтобы ее воспитанники слышали, чтопод их с ней взаимоотношения подведена научная база. Лариса серьезно кивнула:

— Уверена, что ваш курс непременно поможет им вырастисчастливыми.

Дети шли впереди парой, не разговаривая друг с другом, иглядели точно вперед. Анжелика ни разу не оглянулась, чтобы обменяться с сыномпарой ничего не значащих фраз или просто помахать ему рукой. Она что-товыговаривала Жидкову, и Лариса против воли начала изнывать от любопытства.

Недалеко от колеса обозрения Капитолина остановилась инеожиданно громко хлопнула в ладоши. Артем и Ваня, словно дети капитана фонТраппа, немедленно остановились и повернулись к ней.

— Предлагаю сделать один круг на колесе, — милостивымтоном сообщила гувернантка. — С одной стороны, зрелище захватывающее. Сдругой — поможет Артему написать сочинение на тему «Как растет и хорошеетстолица».

— Можно я сяду в одну кабинку с АнтономНикифоровичем? — робко спросил Ваня, все это время державший руки пошвам. — Он обещал со мной покататься.

— А я поеду с мамой, — твердо сказал Артем.

— Ой, нет, дорогуша, — услышала и немедленновозразила Анжелика. — Я совершенно не переношу высоты! Однажды твой отецпотащил меня в горы. Это самое ужасное воспоминание в моей жизни. Меня тошнилоеще трое суток после спуска.

— Так и быть, — покровительственным тоном заявилаКапитолина. — Я поеду с тобой.

И она взяла Артема за плечо маленькой крепкой рукой. Ларисазаметила, как блеснули глаза подростка. Что это было — неприязнь? Негодование?Или ненависть?

— Я, в общем, тоже не очень люблю всякие такиештуки, — попытался отвертеться Жидков.

Лариса подумала, что малыш примется канючить, но он несказал ни слова, а только потупился. Тогда она подошла к нерадивому опекуну ипрошипела ему в лицо:

— Я, конечно, человек посторонний, но как не стыдно,Антон! Твоя обязанность — хоть изредка радовать мальчика своим вниманием.