Я облизываю губы, думая о правильном подборе слов. Я, конечно, зла на Джека, но не настолько, чтобы навлечь на него неприятности.

– Мы совсем недавно познакомились.

– Вот как? Стоило вам войти, как он прирос к вам глазами. Вы назвали его синоптиком? Какое забавное прозвище!

Алабама, конечно, навязчив, но, без сомнения, мил, особенно хорош его южный акцент.

– Ничуть, – коротко осаживаю его я.

Глядя на нас, Джек закипает. Нагнувшись, он что-то шепчет на ухо Девону так тихо, что я не слышу ни слова. Девон, глядя на меня, слушает Джека и кивает.

– Чую заговор, – шепчет мне Алабама. – Они хотят нас с вами разлучить. Джек ревностно охраняет свою территорию. Вы точно с ним не встречаетесь?

– Точно. – Секс был, а так нет, не встречаемся.

– То есть вы свободны?

Боже правый! Я удивленно смотрю на него.

– Неужели все футболисты уверены, что любая женщина спит и видит, как бы рухнуть к их ногам?

Он шутовски поднимает ладони.

– Так и есть.

Джек и Девон перестают шушукаться, Девон адресует мне улыбку до ушей.

– Вы готовы отсюда сбежать?

Джек вопросительно смотрит мне в глаза, потом отворачивается.

– Уверен, она готова, – выдавливает он.

Он решил меня спровадить!

– Действительно! – фыркаю я.

Девон заставляет меня взять его под руку, и мы покидаем VIP-зал. Он неестественно спокоен.

Мы возвращаемся в бар. Я забираюсь на табурет и прилипаю взглядом к широкому зеркалу, за которым находится VIP-зал.

Может, он сейчас на нас смотрит? Или его опять взяли в оборот три разномастные модели?

Черт с ним!

Девон прослеживает мой взгляд и тяжело вздыхает.

– Поверь, зная, где ты сейчас, он смотрит на тебя. У Джека всегда все под контролем.

Я заказываю воду и впиваюсь зубами в соломинку. Тофер и остальная компания танцуют под песню Greased Lightning; уверена, это Тофер заказал ее диджею. Он видит меня в обществе Девона и сигнализирует мне улыбкой, что знает моего спутника. Я с гримасой пожимаю плечами. «Хоть так!» – говорит выражение у меня на лице. Он посылает мне воздушный поцелуй.

– Вы друзья? – интересуется Девон.

Я киваю.

– Мы с Джеком тоже закадычные друзья, еще с колледжа; мы живем вместе. В каком-то смысле мы с ним братья. Я для него на все готов.

– В том числе на удаление женщин из VIP-зала?

Он кривится.

– Ошибаешься. Он хочет тебя защитить. Если бы репортеры пронюхали, что он с тобой встречается, то, уж поверь, они бы тебе продохнуть не дали.

– Разве там были репортеры?

– Нет, но никто не защищен от сплетен. Он никому не доверяет, меньше всего Эйдену.

Я прошу еще воды. Джек заставляет меня недоумевать: вчера он один, сегодня совсем другой.

Девон подсаживается ко мне, он очень сосредоточен, аккуратно подбирает слова.

– Учти, он не расписывал мне вчерашнюю ночь. Просто захотел узнать, кто ты такая на самом деле. Я еще никогда не видел его таким…

– Я никто, – перебиваю я его.

Девон кивает.

– Скажи, Джек оставил тебе номер своего сотового?

– Да. – Не отвечать же: «Кажется, оставил».

– Он никогда этого не делает. Его номер есть максимум у пяти людей. – Он выразительно шевелит бровями.

– Я не собираюсь ему звонить.

– Чего-чего?

– Не собираюсь!

– Свежо предание.

– Хочешь еще схлопотать?

Он с усмешкой смотрит на свои часы.

– Ты куда-то опаздываешь?

– Нет, просто жду.

– Джека?

Он неуверенно кивает.

– Он хочет с тобой поговорить. Он попросил меня увести тебя оттуда и усадить здесь. Ему не понравилось, что к тебе прицепился Эйден. У них напряженные отношения.

– Вот оно что!

– Ты представь: футболисты играют в Высшей лиге, потому что, во‑первых, чертовски талантливы; во‑вторых, у нас жесткая конкуренция; в‑третьих, всем нам подавай славы и денег. Да, это командный спорт, но даже в нем каждый сам за себя. Алабама мечтает спихнуть Джека с пьедестала и занять его место. – Девон чокается со мной своей бутылкой с пивом. – Давай потанцуем. Обожаю эту песню!

– Правда? Кто поет? А-а, Sam Smith – I’m Not the Only One.

Он тянет меня за руку.

– Неважно. Идем?

Девон тянет и тянет, мне приходится согласиться – он как щенок, тянущий поводок. Мы выходим на танцпол.

Девон кладет руки мне на талию, мои руки ложатся ему на плечи, и мы раскачиваемся под медленную мелодию. Он сохраняет приличную дистанцию и смотрит на меня с изумлением.

– В чем дело? – интересуюсь я.

Он молча улыбается, блеща белоснежными зубами на загорелом лице; я понимаю, что он, как и Джек, проводит много времени на солнце.

– Понимаю, чем ты ему приглянулась. Ты – открытая книга. На твоем лице читаются все твои мысли. Никаких ухищрений, никакого коварства. Ты требовала назад свои трусики, и было одно удовольствие наблюдать, как он смущен. Женщины сами на него бросаются, твердя: «Ты только скажи, чего тебе хочется, Джек!» – Он прищелкивает языком. – Когда узнаешь женщин так хорошо, как мы, приобретаешь навык определять настоящих.

Его лапищи сползают мне на ягодицы.

– Ты полегче там, могавк.

– У меня есть еще шестьдесят секунд до его прихода, – смеется он.

Я сдуваю с лица локон.

– Думаешь, ему не нравится, что я танцую с тобой? Брось! Ставлю доллар, что он не прибежит.

– Как же ты мне нравишься! Хорошо, пари принято.

Я мысленно считаю до шестидесяти, тем временем диджей заводит новую мелодию.

– Убедился? Очень нужно! Ты проиграл, отдавай доллар.

Девон раздумывает, косясь на зеркало над стойкой бара.

– Отдам, никуда не денусь. Побьемся еще разок? Если я проиграю, то заплачу вдвое.

Я киваю. Почему бы нет? Я не прочь увидеть Джека еще раз – хотя бы чтобы получить назад свои трусики.

Девон приподнимает бровь.

– Учти, дальше будет круче. Догадываешься, как?

Не давая мне ответить, Девон кладет конец нашему танцу и увлекает меня к стойке, под зеркало. Там он крепко обнимает меня за талию, придвигается вплотную ко мне, гладит мои волосы, целует в щеку; сначала это похоже на игры Тофера, но потом он находит губами мое ухо, покусывает мочку. Я хихикаю от щекотки, а главное, оттого, что он не перестает отсчитывать секунды. Любой наблюдающий за нами должен принять нас за любовников. Он уже скользит губами по моей шее.