Я любуюсь стройными девчонками, танцующими на подиуме под льющуюся откуда-то с потолка музыку.

– Это твой день рождения. Что же ты простаиваешь?

– Я как минимум раз переспал с каждой из присутствующих девушек.

Я закашливаюсь, несъеденная креветка норовит выпрыгнуть у меня изо рта, он бьет меня по спине.

– Порядок, детка?

Я кое-как глотаю.

– Учти, Девон, я не шлюха. Не хочу, чтобы ты заблуждался на мой счет.

– Ты так врезала мне по лбу, что я уже догадался.

– Тем лучше. Я здесь для того, чтобы выяснить про Дж…

Толпа расступается, и я вижу его во всей красе: темные волосы убраны со лба, точеные скулы, чувственные грешно-припухлые губы. Кинозвезда, да и только. Я щурюсь. Погоди-ка… Меня осеняет: он же рекламное лицо Adidas! От изумления я разеваю рот. Теперь я помню, что, живя в Нью-Йорке, видела его физиономию на рекламном плакате на Таймс-сквер. С тех пор прошло несколько лет, и вот у меня случился секс… с ним.

Ну что ж…

Он стоит у стены, увешанный женщинами. Их целых три: рыжая, брюнетка и блондинка. Эта палитра меня не удивляет: у него целый гарем; есть из кого выбрать.

Тяжело дыша, я ставлю свою тарелку и гляжу на него во все глаза.

– Д-Ж-Е-К… Вот ты где!

Девон смотрит туда же, куда и я:

– Ты фанатка Джека Хоука? Хочешь, познакомлю?

Фанатка?..

Знакомиться нам поздно, мы уже переспали.

Я поправляю блузку, чтобы никого не шокировать вырезом, подтягиваю штаны. Теперь я готова к бою. Почему-то с Джеком я забываю об обычной своей вежливости, робость снимает как рукой. С ним я превращаюсь в воительницу. Это, наверное, потому, что Престон меня одурачил и я пышу гневом, а может, из-за моей оплошности с ГРЕГОМ…

– Мы и так знакомы. Извини, Девон, кое-кому следует передо мной извиниться.

Он сверкает глазами.

– Ты знакома с Джеком? Ему следует перед тобой извиниться?

– Молодец, возьми с полки пирожок. – Я ставлю тарелку на поднос, с которым мимо меня проходит официант, и держу курс на Джека.

Убью этого квотербека!

* * *

На то, чтобы пересечь небольшой зал, уходит вечность. Я чувствую на себе взгляды всех присутствующих. Не сомневаюсь, что они гадают, кто я такая и почему так сильно отстаю ростом от супермоделей. Пускай катятся куда подальше! Допустим, они не привыкли к таким, как я, но это не помешает мне сказать все, что я хочу.

Чтобы до него добраться, мне приходится проталкиваться сквозь толпу, орудовать плечами, вклиниваясь в его тесный круг. Обычно я так не делаю, но под влиянием адреналина и не такое себе позволишь. Я останавливаюсь футах в трех от него. Он пожирает глазами рыжую особу в черном платьице размера на два меньше, чем следовало бы. Губы у нее рубиновые, а настолько огромных грудей у таких тощих особ я еще не видела. Рада за нее. Тоненькая рука обвивает его бицепс, она щебечет и заглядывает ему в глаза. Я замечаю, что он, хоть и кивает, не слушает ее болтовню, стоя со скучающей миной. В правильных местах он что-то бормочет, но мыслями унесся куда-то далеко.

Я изучаю его минуты три, постукивая каблучком по полу и борясь с растущим раздражением. Меня не покидает надежда, что он сам меня увидит. Но этого не происходит, я слишком мала.

На другом его плече виснет блондинка, елозя шелковыми волосами по его рубашке с воротником на пуговичках, с закатанными рукавами – еще один образец искусства портного ремесла. Она перекидывается фразами с рыженькой. Я невольно отвлекаюсь: трудно не впиться взглядом в его мускулистые руки, трудно не вспоминать его крепкие объятия, то, как он, держа меня за бедра, рвался внутрь меня…

Немедленно прекрати!

– Джек Хоук! – окликаю я его громче, чем собиралась.

Болтовня вокруг него мигом стихает. Он медленно – это длится миллион лет, хотя я знаю, что на это уходит несколько секунд, – поднимает голову, и его глаза медового цвета встречаются с моими. Его роскошные губы размыкаются, он оглядывает меня с головы до ног, в глазах появляется осознанное выражение: узнал! Он даже краснеет – сначала шея, за ней щеки.

Потом он хмурится, как будто я нашкодила, хотя отлично знает, что рыльце в пушку у него самого, подлого лгуна.

Вот-вот, дружок. Держу пари, ты воображал, что больше никогда меня не увидишь.

Да, он оставил мне бумажку с номером сотового, но не вымышленный ли это номер?

Девушки замечают меня и реагируют предсказуемым образом: наполовину презрительно, наполовину насмешливо, окидывая меня всю беглым оценивающим взглядом, от очков и моей прически до брюк и туфель. Конечно, жуткие удушливые брюки сразу бросаются в глаза. Как от них избавиться? Разве что при помощи ножниц.

– Елена.

От тона, которым он произносит мое имя, чеканя слоги, и от его рокочущего тембра меня пробирает дрожь.

Я на секунду закрываю глаза. Его взгляд, само его присутствие действуют на меня как ураган, хлещущий меня по лицу. Он – первобытное животное, бог секса.

Я лазила по нему, как по дереву, наслаждаясь каждым мгновением.

Он занимался тем же самым.

Я заставляла его просить еще. А он – меня.

По моему хребту ползет щекотный холодок. Но я не реагирую, я – скала.

Я делаю глубокий вдох, сжимаю кулаки.

– Где мои трусики, мистер синоптик?

Елена

Джек моргает: рядом со мной появляется Девон. Я не смотрю на него, но чувствую, как он переводит взгляд с меня на Джека и снова на меня.

Джек стряхивает с себя девиц и делает шаг мне навстречу. Теперь его внимание сфокусировано на мне, на лбу залегла глубокая морщина. Он наклоняется и тихо спрашивает:

– Что ты здесь делаешь? Почему не позвонила?

Раз так, номер может быть реальным. Я бесилась – вот почему; а еще от страха, что на звонок ответит какой-нибудь козел и мне придется спрашивать: «Это вы – Джек Хоук, знаменитый футболист, с которым у меня был секс и который утащил мои трусики?» В конце концов я бы, конечно, позвонила, любопытство пересилило бы; но сегодняшний день ушел у меня на… переваривание случившегося.

Я притворяюсь королевой самообладания. Задираю подбородок, игнорирую его последний вопрос.

– Мне нравится этот клуб. Я все время здесь тусуюсь.

Он меня рассматривает.

– Не ври. Ты знала, что я буду здесь?