– Что? – подгоняет его Джон.

Тимми кусает губы и взглядом просит у меня прощения.

– Завтра утром он приедет в Дейзи, чтобы со мной позавтракать, а еще… еще он побудет со мной.

Какого черта?

Все взгляды прикованы ко мне. Я смотрю на Лоренса, который вместе с Девоном сместился в мою сторону. Девон смеется, в башке у Лоренса – я это ясно вижу – вращаются шестерни.

Они оба знают, что я не давал на все это согласия…

– Он придет ко мне в школу и расскажет, что значит быть знаменитым квотербеком.

Я вздыхаю. Тимми – умелый манипулятор.

Мальчик смотрит на меня большими глазами.

– Мистер Хоук сказал, что хочет поддержать наш городок: он сыграет роль в нашем спектакле. Моя мама – режиссер! – Он радостно поворачивается к репортеру. – Он будет моим лучшим другом!

– Вот это да! – Девон, подобравшийся вплотную ко мне, присвистывает. – Не знал, что у тебя такой гибкий график. Может, ты и мне поможешь?

– Полегче!.. – Лоренс щурит зеленые глаза. – Держи язык за зубами. Мало ли кто что несет…

Я внимательно смотрю на Тимми, разговаривающего с репортерами, и вспоминаю душераздирающую картину: щуплое тельце со сломанной рукой под бампером моего бульдозера и переломленный надвое самокат… Ну и натерпелся я тогда страху! Чудо, что мальчик не погиб.

– Все это правда? – вопрос задает одна из репортерш, у нее после беседы с Тимми глаза на мокром месте: Тимми живописал ей недавнюю кончину своего папаши. Он – идеальный кандидат на главную роль в репортаже «Вернем Джеку Хоуку утерянный престиж».

Я тяжело перевожу дух. Мне не по нраву использовать эту ситуацию себе на пользу, но…

– Да. Тимми молодец. Мы с ним будем закадычными друзьями.

Елена

– Хочешь, угощу, красотка?

Голос доносится справа, когда я пью через соломинку ледяную воду из высокого стакана за стойкой бара. На лбу у меня капли пота, тушь размазалась – я вижу себя в зеркале напротив стойки во всей красе; точно знаю, что назвать меня сейчас «красоткой» можно только в насмешку.

Я не удостаиваю нахала вниманием, достаточно того, что в зеркале отражается рослый малый с торчащими в разные стороны клоками залаченных волос.

– Не хочу. – Я знаком прошу у бармена новый стакан с водой. – Только поменьше льда.

Я промокаю платком потный лоб и ключицы. Липовый индеец наклоняется ко мне, я чувствую запах дорогого лосьона после бритья – так пахнет море.

– Серьезно? – шепчет он. – Пытаешься меня отшить? Сначала меня пугаются, но потом, познакомившись поближе…

– Попытай счастья с другой красоткой. – После вчерашней ночи мне совсем не до мужчин.

Бармен ставит передо мной полный стакан, и я принимаюсь жадно пить.

Лжемогавк усмехается:

– Жажда замучила?

– Ты еще здесь? – Я достаю из надетой через плечо сумочки телефон и притворяюсь, что ищу что-то в интернете.

– Ага. Удивительно, что ты еще не попросила у меня автограф. Ты часто здесь бываешь? Раньше я тебя не видел, а я знаю всех завсегдатаев. Здесь у меня водопой.

Автограф?

Любопытство заставляет меня повернуться и взглянуть на приставалу. Он верзила, не меньше шести футов двух дюймов роста, с рыжими волосами, руки покрыты татуировками.

Я приподнимаю бровь при виде его рубашки с красными молниями.

– Нет, нечасто. Просто у друга день рождения.

Я указываю на Тофера с Майклом и всю их компанию. Они изображают лесбиянок: прически а-ля мадам Помпадур, черные кожаные куртки поверх белых футболок, расчески в задних карманах джинсов. Две девушки – их привел Майкл – натянули жилетки, как у Pink Ladies, и юбки с пуделями. Точь-в-точь съемочная команда фильма «Бриолин»! Тофер вывернулся наизнанку, чтобы добиться максимального сходства. Мы рано поужинали в тайском ресторане на Второй авеню и перебрались сюда, чтобы потанцевать. Тофер спланировал все от начала до конца. За что я его обожаю, так это за то, что он очень любит доставлять удовольствие другим людям.

Могавк смотрит, как вся эта компания отплясывает под Who Let the Dogs Out, потом снова поворачивается ко мне с веселым видом. Он разглядывает мои волосы с помпезным начесом, красные туфли на шпильках, черные кожаные брюки (мне трудно в них дышать), спущенную с плеч узкую черную блузку.

– Я понял, ты – Оливия Ньютон-Джон в эпилоге «Бриолина»? Горячая Сэнди?

– Ммм… Какая догадливость!

Его не берет мой сарказм. Будь я в лучшем настроении, мне, может, польстило бы его внимание и понравилась бы его рубашка. Она идеально на нем сидит: обтягивает грудь, но не топорщится, короткие рукава облепляют бицепсы. Дорого, сделано на заказ. Мне такой фасон не нравится, но ткань интересная. Ромео пришлось бы по нраву новое покрывало из нее. Я делаю мысленную заметку: надо будет поискать в интернете.

– Между прочим, я – Девон Уолш. – Он выжидающе смотрит на меня, как будто от меня требуется какое-то действие. Я и действую: медленно и беззвучно аплодирую:

– Как мило! Девчачье имя.

Он склоняет голову набок.

– Нет, серьезно, вы меня не знаете? А так? – Он запускает пальцы в свою взъерошенную шевелюру. – Это же моя визитная карточка! С самой школы!

– Некоторые мужчины достигают высшей точки своего развития еще в школе. Нашел чем хвастаться!

Он запрокидывает голову и хохочет, глаза горят. У него интересное лицо: нос выглядит так, словно его ломали как минимум один раз, легкая непропорциональность – это тоже плюс. В каждой мочке по черному колечку, поблескивающий от софитов пирсинг подчеркивает прямые черные брови. Через руку переброшена неоново-синяя кожаная куртка. В общем, он неплох.

– Лучше скажи, где ты взял эту рубашку.

Он кривит губы.

– А ты забавная! Но ты ошиблась: я еще не достиг высшей точки, восхождение продолжается. – Он тычет пальцем себе в грудь. – Нравится?

Я киваю.

– Хочешь потрогать, детка?

Я закатываю глаза. Что со мной не так, почему за последние два вечера ко мне клеятся такие разные горячие парни? В этот раз дело, видимо, в моих кожаных штанах, вопящих: «Ищу, с кем бы весело провести время».

А на что клюнул Джек? Он же увидел меня в моем рабочем облачении…

Я отворачиваюсь от верзилы.

– Я тебе не детка. И не красотка.

– Тогда назови свое имя.