Энн невольно закрыла глаза. Вместе с прохладным дуновением ветерка его губы коснулись ее губ легко и нежно, как крылья бабочки. Все ее прежние представления о любви, сводившиеся к полудетским мечтаниям, не могли подготовить Энн к этой минуте. Все недавние обиды и опасения были забыты, ее губы доверчиво раскрылись ему навстречу. Он проник глубже, пробуя на вкус сладость ее рта, двигаясь в завораживающем ритме, словно вызывая на ответ. Необычайно приятное ощущение захлестнуло Энн, ее руки поднялись сами собой и обвились вокруг его шеи.

Волшебный поцелуй прервался гораздо раньше, чем ей хотелось бы. Прижавшись лицом к шершавой льняной рубашке Маклина, Энн глубоко вздохнула, чтобы хоть немного успокоить беспорядочно бьющееся сердце. В эту минуту она испытывала блаженство, которое не могла омрачить никакая тревожная мысль.

– Я так давно хотел это сделать, что чуть с ума не сошел, – прерывистым голосом проговорил Фрэнсис. – Давно бы уже решился, если бы ты не косилась на меня всякий раз, как на злодея. Что тебя во мне так напугало, милая?

Энн покачала головой, не в силах заговорить или хотя бы встретиться с ним взглядом. Как ему объяснить, что она восхищалась им с той самой минуты, как впервые увидела? Его грозная и мужественная красота стала для нее пламенем, манящим к себе глупого мотылька… Нет, она не могла объяснить Фрэнсису, что означает страх, который он видел в ее глазах, – вызванный ее собственной слабостью. Женщина не может сделать подобное признание мужчине.

Фрэнсис просунул руки под полы ее плаща, обнял еще крепче и, наклонившись, вновь поймал губами ее губы. Его рот на этот раз стал более требовательным. Почувствовав нарастающее волнение, Энн бездумно ответила на его объятия, на жадный и нетерпеливый поцелуй.

Теплые губы Фрэнсиса скользнули по ее закрытым векам, по лбу, он шептал какие-то бессвязные нежные слова, зарывшись лицом ей в волосы. Все ее чувства были словно в тумане, безрассудное ощущение счастья наполнило ей душу, прогнав все мысли о внешнем мире, обо всем, что не вмещалось в кольцо его рук. У нее мелькнула восторженная мысль: так вот каково это – быть любимой таким человеком, как Фрэнсис Маклин!

После долгого молчания Фрэнсис поднял голову.

– Как мне хотелось увидеть тебя такой… с распущенными волосами, как в то первое утро у ручья. – Он опять зарылся носом в душистое золото ее волос. – Не окажись рядом Дональд, даже не знаю, что могло бы случиться.

– Почему ты так рассердился в то утро?

– Я не сердился… Просто изо всех сил старался напомнить себе, что мы враги… но мне было чертовски трудно удержать эту мысль в голове. И все из-за тебя! – усмехнулся он.

Энн улыбнулась и, подняв руку, робко провела пальцем по его гладкому твердому подбородку: ей давно уже хотелось самой к нему прикоснуться. Вот ее пальцы нащупали маленький шрам у него над ухом, исчезающий в волосах, она погладила густые вьющиеся пряди, потом опять прикоснулась к шраму.

– Подарок на память о битве, которую я в детстве чуть было не проиграл, – ответил Фрэнсис на ее невысказанный вопрос. – Я не сразу понял, что необходимо овладеть искусством фехтования – иначе в этих краях головы не сносить. Правда, иногда ее можно потерять и по-другому: из-за хорошенькой девицы, например. Но до сегодняшнего дня со мной такое случилось только однажды.

Ощутив внезапный укол ревности, Энн попыталась оттолкнуть его, но сильные руки Фрэнсиса обвились вокруг ее талии и удержали на месте.

– Она была горничной и обладала недюжинными талантами, а мне в то время, если память не изменяет, уже исполнилось пятнадцать. Сердце мое чуть было не разбилось, когда до меня дошло, что я у нее не единственный, но… в конце концов я излечился.

Его смех слился с ее собственным, а затем слились и их губы. Это положило конец веселью. Рука Фрэнсиса легла ей на грудь, но ни звука протеста не сорвалось с ее губ, запечатанных поцелуем. Энн только крепче зажмурилась, целиком отдаваясь чуду поцелуя, а ее собственные руки тем временем робко гладили его широкую мускулистую спину.

Вот его губы оторвались от ее рта и прижались к шее, даря Энн никогда прежде не испытанное ощущение блаженства. Где-то в глубине ее естества затеплился огонек и вдруг разгорелся жарким пламенем. Раньше Энн иногда пыталась вообразить, каково будет прикоснуться к нему, но ее фантазии так далеко не заходили. Она ничего вокруг не замечала, кроме его тела, прижимающегося к ней, и тяжкого стука его сердца, бьющегося совсем рядом. Казалось, их разделяет только тонкая ткань одежды и больше ничего…

Внезапно Фрэнсис отпустил ее и отступил к стене.

– Пожалуй, мне следует поскорее отправить тебя обратно в постель, милая, – сказал он, с трудом переводя дух.

Энн не сразу удалось овладеть своими расходившимися чувствами. Она судорожно проглотила комок в горле, вдруг сообразив, что неосторожно играет с огнем. Они молча спустились по темной лестнице, остановившись только раз, чтобы закрыть наружную дверь. Однако властная рука Фрэнсиса, поддерживающая ее, не давала Энн забыть о том, что между ними только что произошло.

Добравшись до ее комнаты, Фрэнсис остановился и ласково погладил ее по щеке.

– Ну как, все страхи развеялись? – спросил он шутливо.

Энн смотрела на него, поражаясь радостному чувству, овладевшему ее душой. Она смело запустила пальцы в его темные волосы и заставила его наклонить голову. Их губы снова встретились.

– Все до одного! – прошептала она, когда он ее отпустил.

Фрэнсис откинулся назад и прислонился спиной к двери. Колдовские искры вспыхнули в глубине его глаз, уголки губ приподнялись в улыбке.

– Пора мне пожелать тебе спокойного сна, милая, да и убираться восвояси: я не хотел бы этой ночью зайти слишком далеко.

С этими словами он ушел, а Энн проскользнула в свою комнату, постаравшись как можно тише закрыть за собой дверь. Обхватив себя руками, она ликующе закружилась по комнате и наконец бросилась на постель. Заглушенный подушкой счастливый смех замер у нее на губах, все еще хранивших вкус его поцелуев…

Утро было уже в полном разгаре, когда Энн проснулась. Ослепительные лучи солнца, пробившиеся в окно, сразу же напомнили ей о прошедшем вечере. Сонно улыбаясь, она томно потянулась с закрытыми глазами и замерла. Ощущение огромного счастья распространилось у нее внутри и вытеснило все остальные мысли и чувства. Энн все еще помнила жар губ Фрэнсиса и оглушительный стук собственного сердца, отдававшийся в ушах с тех самых пор, как он отделился от стены и вышел из тени. Ее поражала его власть над ней. Даже сейчас при одном воспоминании о вчерашнем вечере по ее телу пробежала сладкая дрожь.

Энн рассмеялась вслух, ощутив уверенность в будущем, которой никогда не знала раньше. Она больше не была одинокой, заброшенной девочкой, лишенной друзей; когда Фрэнсис был рядом, даже мысль о грядущей встрече с отцом ее не страшила.