Элизабет холодно улыбнулась и властным жестом положила холеную, унизанную перстнями руку на рукав Маклина.

– Отец спрашивал о тебе, но я ему сказала, что ты занят. Правда, я ему обещала отвлечь тебя от дел, если сумею…

Не закончив фразы, она бросила многозначительный взгляд на Энн, и девушка решила, что больше терпеть не станет. Пробормотав какие-то невнятные извинения, она резко повернулась и бросилась вон из комнаты. Эрик поспешил за ней следом, но догнал только в дверях зала.

– Не обращай внимания на Элизабет, – сказал он, причем в его голосе прозвучало куда больше понимания, чем Энн рассчитывала услышать. – Вот уже два года, как она положила глаз на Фрэнсиса, и сходит с ума всякий раз, как он начинает флиртовать с какой-нибудь новой красоткой.

Энн заглянула в его серьезное лицо.

– А часто такое бывает?

Эрик опустил глаза и смущенно усмехнулся:

– Да всякий раз, как появляется новая красотка.

Ничего другого Энн не ожидала услышать, и все же его ответ больно ранил ее.

– Понятно, – кивнула она, старательно сохраняя внешнее безразличие. – Не повезло бедной Элизабет…

Вскоре после этого бал закончился. Гости начали разъезжаться, и каждый благодарил Фрэнсиса и Дженет за прекрасный вечер. Энн по праву могла бы разделить с ними эту честь, но она предпочла потихоньку удалиться и поднялась к себе в комнату. Там она торопливо разделась и аккуратно убрала в шкаф парчовое платье. О, если бы с такой же легкостью можно было убрать куда-нибудь подальше свои горькие мысли! И зачем только она позволила Фрэнсису увести ее из зала!

Энн мрачно уставилась на свое отражение в полированном стекле. Элизабет Макинтайр явно решила, что «новая красотка» не представляет для нее угрозы… Ну ничего! Этой заносчивой леди немного соперничества не повредит. Только пусть с ней состязается кто-нибудь другой – более искушенный, способный противостоять обольстительной лжи Маклина.

Она выдернула шпильки из волос и расчесала их щеткой, немилосердно выдирая целые пряди. В конце концов, что ей за дело, на ком женится Фрэнсис Маклин?! Он бессовестный сердцеед, даже кузен счел нужным предупредить ее об этом! Задув свечу и поудобнее устроившись в постели, Энн твердо решила выбросить этого человека из головы.

Тихий ночной ветерок легонько шевелил шторы и заносил в раскрытое окно пьянящий запах весны. Должно быть, он разогнал туман, потому что в чернильную темноту комнаты упал через окно сноп серебристого лунного света. Энн беспокойно ворочалась на постели, но сон не шел к ней. Наконец она встала с кровати, подошла к окну и прижалась лбом к холодному камню откоса, ощущая ноющую пустоту в груди, странное томление, которого не могла не только понять, но даже определить. Ей чего-то не хватало, как будто важнейшая часть жизни ускользала от нее. Она с тоской вспоминала то чувство принадлежности кому-то, которое на краткий миг испытала в Кеймри. А скоро ей предстоит вернуться к отцу, и тогда в ее жизни совсем не останется места для любви и смеха…

Энн поняла, что пытаться уснуть бесполезно. Она зажгла свечу и торопливо натянула на себя платье. В такой час она не смела выйти за пределы замка, но решила, что прогулка по бастионам поможет ей немного успокоиться.

Не заплетая волос, свободно струившихся по спине, Энн накинула плащ, выскользнула за дверь и тихо прошла по полутемному коридору. Тяжелая дверь на лестницу, соединявшую жилые помещения с укреплениями, оказалась незапертой, и, взобравшись на бастион, Энн ахнула, потрясенная красотой лунного пейзажа. Луг расстилался внизу подобно спокойному морю из чистого серебра, лишь башни замка отбрасывали на его поверхность свои черные тени.

Девушка задумчиво облокотилась на парапет, и опять ей пришла на память Элизабет Макинтайр. Что, если Маклин все-таки женится на ней, несмотря на все свои уверения? Элизабет настоящая красавица, тут двух мнений быть не может; всякий, увидев их вместе с Маклином, скажет: вот прекрасная пара! Она представила себе черноволосую красавицу в его объятиях, и ей стало совсем плохо.

– О чем задумалась госпожа Рэндалл в столь поздний час после бала?

Вскрикнув, Энн повернулась на голос и сразу же узнала высокую фигуру Фрэнсиса Маклина, выступившего из тени.

– Ты меня напугал, – сказала она с упреком. – Я и представить себе не могла, что кто-то может здесь ходить в такой час.

– Я тоже не мог заснуть, – признался Фрэнсис, подходя к ней.

Он прислонился к парапету так близко, что задел ее локтем. Она почувствовала всегда витавший вокруг него неповторимый запах, напоминавший запах свежих стружек. Ей вспомнилась ночь похищения, когда он посадил ее на своего коня и повез неведомо куда в темноте…

– Поверь мне, Энн, сегодня вечером я говорил серьезно, – внезапно выпалил Фрэнсис, нарушив воцарившееся между ними молчание.

– О чем именно?

– Ты прекрасно знаешь, о чем именно. Я не собираюсь играть с тобой в игры, милая.

Энн решительно отвернулась от него и посмотрела на залитый лунным светом луг.

– Госпожа Макинтайр явно убеждена, что ты принадлежишь ей, – отважно заявила она, изо всех сил стараясь утихомирить отчаянно разогнавшееся сердце. – Должно быть, ты дал ей повод так думать. Ни одна женщина не станет преследовать мужчину, если он ее совсем не поощряет.

– Боюсь, что ты очень плохо знаешь женщин, моя дорогая, – сказал Фрэнсис, и Энн по голосу догадалась, что он улыбается. – Мы с Элизабет знаем друг друга с детства, и поверь мне, она способна добиваться своих целей безо всякого поощрения. Весь последний год она преследует меня, но увы, по причинам, которые мне совсем не льстят. Просто она видит во мне неиссякаемый источник золота для удовлетворения своих многочисленных нужд… Я не стану отрицать: была у меня мысль сделать ее своей женой, – признался он после короткого молчания. – Мне нужна семья, Энн. Мне нужны сыновья, которые унаследуют мое имя. Я подумал, что для этой цели она подойдет не хуже, чем любая другая.

– Ну что ж, многие мужчины женятся именно по этой причине, – осторожно согласилась Энн, – но я не думала, что ты один из них.

– Мне почти двадцать семь лет, Энн, и женщин у меня было столько, что всех и не упомнишь, – признался Фрэнсис с откровенной прямотой, от которой у нее лицо запылало в темноте. – Я решил, что ни к одной женщине не способен испытывать ничего, кроме разве что преходящего интереса… но вот теперь я уже не так уверен.

Энн упорно смотрела в темноту над лугом, сжимая каменный парапет с такой силой, что грубый камень больно впился ей в ладони. Она не смела даже осмыслить намек, прозвучавший в его словах. Ведь Эрик говорил ей…

Неожиданно Фрэнсис протянул руку, взял ее за подбородок и заставил повернуться к нему лицом. Его прикосновение было таким нежным, что ее страхи и недоверие начали понемногу утихать. Он провел рукой по ее волосам, потом по плечу, и наконец его рука каким-то очень естественным жестом остановилась у нее на талии. Он привлек ее к себе, прижал к своему сильному телу и пытливо заглянул в лицо.