– Ты поосторожней, – посоветовала я ей. – Если поймешь, что он заманивает тебя куда-то в уединенное местечко, не езди за ним.

– Ладно уж, – согласилась Мариша. – Но я не понимаю, чем ты недовольна? Твой Кеша сидит себя на ярмарке, никуда не шастает, а мой толстяк даром что на откормленного поросенка смахивает, по городу целый день носится. Я за ним едва поспеваю.

– Есть что-нибудь интересное?

– Как сказать, встречается он со многими колоритными личностями, но все на людях. Всех я проверить не успеваю, но в большинстве случаев это либо артисты, либо продюсеры, либо сценаристы. Люди, к которым у него профессиональный интерес. Ну, пока, у меня еще дел полно.

Мы распрощались с подругой до утра. Разговаривать мы теперь могли только либо по мобильнику, который Мариша приобрела на деньги своего немецкого мужа, либо в условленное время я дожидалась ее звонка возле телефона в домике, где жили ребята из охраны ярмарки.

Спать я устроилась в опустевшем фургончике Алины и Никиты. Чтобы не терять из вида фургончик Иннокентия.

К счастью, он делил его с дедом Славой, а у того как раз заболела одна из собачек, и дрессировщик взял ее к себе на ночь. А шавка отличалась вздорным характером и заливалась визгливым лаем при любом шорохе. Кешу она недолюбливала, так что я могла быть спокойна. Люся – так звали беспокойную пуделиху – сработала бы лучше всякого будильника, вздумай Кеша удрать ночью по своим делам.

И у меня ночь прошла спокойно, чего про Маришу не скажешь.

* * *

Режиссер до позднего вечера мотался по городу, совершенно не считаясь с Маришей, которая висела у него на хвосте. Пару раз девушка теряла его из вида. Однажды он исчез в мужском туалете на целый час. За это время туда заходила куча подозрительных мужчин, а Мариша не могла проконтролировать своего подопечного.

Затем Мариша потеряла его вовсе. Режиссер, наплевав на правила движения, проскочил на красный свет, а перед Маришей возник блестящий бок чьей-то иномарки. Снова она увидела своего толстяка лишь тогда, когда он вернулся домой. Никаловский поставил машину в гараж, и Мариша расслабилась, решив, что толстяк угомонился. Она переговорила с Дашей и повернула ключ зажигания, собираясь уезжать, как вдруг неугомонный режиссер снова показался из подъезда дома.

Небрежно помахивая небольшим кейсом, Никаловский обогнул угол дома и подошел к новенькому «Форду», который Мариша совсем недавно от нечего делать осмотрела со всех сторон, между прочим найдя его превосходным. В эту роскошную машину Никаловский и уселся. Присвистнув, Мариша последовала за ним. Доехав до Технологического института, режиссер поставил свой «Форд» на сигнализацию, и отправился в расположенное рядом кафе. Заказав бутылку минералки и салат, он принялся вяло ковырять в тарелке пластмассовой вилочкой. Кейс он поставил под стол.

Ровно через четверть часа толстяк встал и поднял кейс с пола. Мариша готова была поклясться, что он ставил его под стол слева, теперь кейс оказался справа от него. Толстяк устремился к своей машине, отирая лоб крупным носовым платком. Марише даже из ее укрытия было видно, что платок промок насквозь, а ведь вечер был далеко не жаркий.

Добравшись до дома, Никаловский торопливо шмыгнул в подъезд, оставив Маришу размышлять, что бы все это значило. Дома, что ли, не мог съесть этот салат?

Где-то через час на такси подкатила цыпочка из тех, кого Мариша видела сегодня днем на съемочной площадке.

Не успела она подняться в квартиру режиссера, как оттуда зазвучала музыка и послышались хлопки открываемого шампанского. С легким сердцем оставив режиссера и его новую подружку развлекаться, Мариша завела машину, и на сей раз ей ничто и никто не помешал отъехать.

На сегодня у нее было запланировано еще одно дело.

Пока она следила за Никаловским, ей удалось познакомиться с его бывшим кинооператором, с кем они снимали прошлые фильмы. Для съемок своего исторического боевика Никаловский пригласил другого оператора, и теперь Миша был обижен на своего патрона. А обидой мужчины часто охотно делятся с сердобольными женщинами, готовыми им посочувствовать, особенно если они недурны собой, не слишком ехидны и, разумеется, готовы принять их сторону.

Мариша оказалась именно такой слушательницей. Она понимающе кивала головой, ахала в нужных местах, очень правдиво сокрушалась, возмущалась подлостью некоторых якобы друзей и не забывала подливать оператору из внушительной литровой бутылки, предусмотрительно прихваченной с собой в гости. Где-то через час Мариша и оператор были уже лучшими друзьями.

– Ты меня понимаешь? – допытывался у нее оператор Славчук. – Ведь не деньги главное, мне обидно, просто обидно, ты понимаешь?

Мариша сокрушенно вздыхала и подливала.

– Он меня предал, – хныкал Славчук. – Он обещал эту работу мне, я назанимал под нее денег, а теперь весь в долгах.

– Негодяй! – возмутилась Мариша. – Да как он смел!

– То есть он не то чтобы обещал точно, но мы всегда работали вместе, у нас была сплоченная бригада. А теперь набрал людей со стороны, даже не с нашей киностудии.

– А откуда же у него деньги на съемки? – сделав невинные глаза, спросила Мариша.

– Вот ты у него и спроси, – ответил Славчук. – К нему же теперь не подступишься, крутой стал. А еще недавно на бутылку пива денег не было. И вдруг за последний год резко в гору пошел. Машину купил. На какие деньги купил-то, если и не снимал ничего, а просто целыми днями по студии мотался.

– А какую машину-то?

– Да подержанную, но неважно, все равно тысячи полторы или даже две стоила.

Мариша прикинула, что новенький «Форд», на котором режиссер ездил сегодня после работы, никак не мог стоить две тысячи, и навострила уши.

– Сначала я думал, что он скопил, – продолжал Славчук. – Ведь вечно без копейки раньше сидел, постоянно занимал, даже когда работа была. Вот я и подумал: «А ты жук, Никаловский!» А потом он еще и квартиру купил, не на себя, на дочь и мать, но все равно деньги-то его. Она тысяч тридцать стоит. Такие деньги ему не скопить.

– Но вам долги он отдал? – спросила Мариша.

– Какое там! – безнадежно махнул рукой Славчук. – Что ему наши жалкие рубли, он про них и не вспомнил. Но вот что обидно, в прошлом месяце мне было позарез нужно полкуска, я пошел к Никаловскому, а он только руками развел. Дескать, нет у меня денег. Все в деле. Это и неудивительно, он жутко скупой. Хоть всех его знакомых обойди, никто не скажет, что Никаловский когда-нибудь что-нибудь дал бескорыстно.

– Ну, это, конечно, касается только его друзей и знакомых, а вот со своими девушками он небось щедр? – коварно предположила Мариша. – Недаром они на нем пачками виснут.

– Но это не из-за подарков, – поморщился Славчук. – Девки у него часто, правда, меняются. Он им насулит золотые горы, а потом дешевым шампанским у себя дома поит.