- С чего ты взял? - я не находила в себе силы обернуться на Егора, поэтому судорожно принялась убирать со стола разлитую белую краску.

А мальчик присел на краешек застеленной цветастым покрывалом кровати и вдруг тяжело вздохнул:

- Я все слышал.

Я вздрогнула. Тюбик снова выпал из пальцев и испачкал кожу на пальцах. Не веря собственным ушам, я пораженно оглянулась и уточнила:

- Что ты слышал?

- Как папа в спортцентре разговаривал с Марком Александровичем, - Егор опустил голову и отвернулся, а мой слух уловил тихий всхлип.

Плечи мальчика едва заметно дрогнули, а я поняла, что он изо всех сил старается сдерживать слёзы. Всё ещё пораженная до глубины души я шокировано слушала, как он хрипло рассказывает о дне, когда Виктор Сергеевич пришел к Марку, а Егор подслушал их разговор в тренерской. Он слышал всё, и про войну отца со старшим сыном и новой женой, и про возможный исход, к которому может привести эта война, и даже про то, что планирует нанять меня, чтобы я уговорила мальчика уйти прятаться к чужому человеку.

Мурашки стали крупнее, а сердце болезненно сжалось, когда Егорка все же не выдержал и всхлипнул громче. Старый матрас неприятно скрипнул, когда я осторожно присела рядом и коснулась вздрогнувшего худого плеча.

- Почему ты раньше ничего не сказал? - спросила тихо.

- Я хотел, чтобы ты поехала с нами, - честно признался он: - И я думал, что на самом деле ничего не случится. Это же папа, как с ним... – тут он замялся, шмыгнул носом и поднял на меня полные ужаса светлые глаза: - С ним... С ним все хорошо? Он проиграл, да?

Перед глазами появилась строчка из статьи "подозревают убийство", но я упрямо мотнула головой. Пугать и без того трясущегося от страха Егора еще сильнее, я точно не собиралась. Тем более, подозрение - это еще не убийство. Вполне возможно, что Акимов сбежал и прячется, а пресса раздувает из мухи слона.

- Наверное, - кивнула, стараясь одобряюще улыбаться. - Но, это еще не значит, что случилось что-то плохое. Понимаешь?

- Понимаю, - кивнул Егор. - А мне теперь нужно уйти, да? Ну, к тому человеку?

Я снова кивнула. Было видно, что Егор смертельно боится, но пытается скрыть это.

- Мы уйдем сегодня ночью, - я ласково погладила его по влажному от пота короткому ёжику волос на макушке и снова улыбнулась: - Все будет хорошо, я тебе обещаю. Соберешь вещи?

Егор смотрел на меня глазами, полными надежды, будто ожидал, что я вот-вот рассмеюсь и скажу, что это все - дурацкая шутка. А я до смерти хотела так и сделать, лишь бы не видеть на детском лице мальчишки совсем не детский испуг. Но сказать мне было нечего, поэтому сжала зубы и еще раз кивнула:

- Беги. Ребята сейчас на тренировке и ничего не заметят.

Надежда рухнула. Егор закусил губу и медленно поднялся. Так же медленно он плелся к двери, а я смотрела на его худую спину, обтянутую вспотевшей футболкой от баскетбольной формы и не знала, как себя повести. Уже схватившись за деревянную ручку, мальчик снова обернулся.

- Ася, - он снова сдержался и всхлипнул беззвучно: - Папа... С ним точно все в порядке?

- Точно, Егор, - соврала, ненавидя себя за слабость: - Вы скоро увидитесь. Просто сейчас…

- Я должен ему помочь? - прервал меня Егор, догадавшись о дальнейших словах.

Я снова кивнула, а мальчик хлюпнул носом и вышел.

Еще несколько долгих минут я сидела и глупо смотрела на испорченный плакат, мысленно пытаясь заставить себя встать и тоже начать собираться. Мне не нужно было много вещей, только самое необходимое, касающееся самого Егора, ведь мы с Марком уже к утру вернемся обратно в лагерь, но сил не было даже на то, чтобы достать из-за шкафа спрятанную папку с документами. А ведь нужно было еще отнести дирекции лагеря нотариальную доверенность, согласно которой отец Егора разрешает мальчику уйти из лагеря с нами, а в дальнейшем находится в сопровождении Рассказова. Сердце болезненно сжималось, а я гнала от себя настойчивые мысли, уверяющие, будто всё идет совсем не так, как должно. И в тот момент я даже подумать не могла, что это не накрученный страх, а самое настоящее предчувствие.

Неожиданные сложности начались почти сразу. После тренировки вернулся Марк и мрачно сообщил, что ни один из охранников не отвечает на его звонки. Стало не по себе. Решили попробовать дозвониться с того самого кнопочного телефона, что вместе с документами передал Акимов, но и это оказалось бесполезно. Полчаса спустя, когда телефон уже нагрелся, мы бросили бессмысленные попытки и пытались придумать другой способ покинуть лагерь.

Я испуганно кусала губы и следила за Марком, а парень что-то нервно бурчал себе под нос и нарезал по маленькой комнате круги. Уходить нужно было поздно вечером, и, естественно, никаких автобусов уже не ходило, хорошо хоть адрес Рассказова мы знали. Марк предложил вызвать такси и первым делом поехать в соседнюю деревню к охране, но мы оба быстро пришли к выводу, что эта идея – плохая, потому что можем потерять много времени. В итоге решили все же заказать такси, но сразу поехать к Рассказову. Его дом находился километрах в ста от лагеря, и мы вполне могли добраться до него самостоятельно, а уже потом, после того, как Егор окажется в безопасности, можно было заняться поиском пропавших охранников. Честно говоря, мы оба надеялись, что ничего страшного не случилось, и мужчины перезвонят нам позже, но прошло несколько часов, солнце уже исчезло за горизонтом, телефоны по-прежнему молчали, а наши попытки дозвониться провалились одна за другой.

Ночь густела. За спинами, отрезанная от нас высоким забором и двустворчатыми воротами, гремела дискотека. Лучи дешевых прожекторов прожигали затянутое плотными тучами угольно-чёрное небо, а радостные людские крики разносил по глухо шумящему лесу прохладный ветер. Сверху накрапывал едва заметный дождик, который не смущал веселящихся детей и взрослых, а вот нас с Марком сильно беспокоил. Машина такси должны была явиться с минуту на минуту, но и дождь вполне мог перестать быть моросящим и превратиться в ливень, а это бы сильно ухудшило положение - дороги в здешних местах были отвратительными.

Я вглядывалась в ночную тьму и с силой сжимала холодную ладошку Егора. Директору лагеря мы оставили нотариальную доверенность с копиями паспортов, которая подтверждала, что отец позволяет сыну уехать в сопровождении с нами, поэтому вопросов у охраны, почему мы вышли с ребёнком за территорию так поздно, не возникло.

- Не трусь, - шепот Марка раздался над самым ухом, вынуждая меня вздрогнуть.

Я обернулась на парня. Слабый свет фонаря у решетчатых ворот высветил его ободряющую улыбку и задорным блеском отразился в глазах.

- Все нормально будет, - снова шепнул он: - Не трясись, ты Егора пугаешь.

Я кивнула и посильнее перехватила руку мальчика, а тот так глубоко задумался, что, казалось, не замечал ничего вокруг себя. После нашего вечернего разговора он стал еще молчаливее и едва ли проронил пару слов за весь вечер. Даже ужин поглощал молча и сосредоточенно, хотя в столовой давали рыбные котлеты, которые до этого он терпеть не мог.