Марк не соврал: вечер оказался весёлым, а для меня еще и очень странным. Когда младших уложили спать, старшие и тренерский состав разбрелись большими группами по разным купе. Ермилин притащил меня  в одно из таких, где на четырех полках умещалось человек десять, не меньше. Многие менялись, уходили, приходили новые. Играли в карты и крокодила, горланили песни под гитару, пересказывали смешные, а потом и страшные истории. Сначала я опасалась, что будет алкоголь, но ничего крепче яблочного сока никто не пил.

Я чувствовала эту удивительную живую атмосферу вокруг себя и искренне пыталась проникнуться её, но ощущение, что мы друг другу – чужие, не покидало. Я зажималась в угол, неестественно смеялась, когда остальные искренне и от души хохотали, и невпопад вставляла неловкие фразы. Я не была чужой людям вокруг (совсем наоборот, большинство из новых знакомых мне нравилось), просто это был другой мир, и он не хотел принимать меня всецело и позволял лишь подсматривать за собой в приоткрытую щель. В конце концов, я сдалась, шепнула Марку, что хочу спать и ушла в наше купе. Спорить Ермилин не стал, вышел в коридор, взглядом проводил меня, подождав, пока исчезну за дверью, а потом вернулся обратно, а я выключила свет, расстелила постель и под мирный стук колёс и далекие раскаты грома заснула.

Почти весь следующий день провела в наушниках и планшете, рисуя всё, что взбредало в голову. Ребята меня не трогали, лишь изредка мы о чем-нибудь говорили и вместе ели, но чаще все они пропадали в соседних купе, а ко мне прибегал Егор. Мальчик устраивался на соседней полке и читал "Волшебника изумрудного города", а я продолжала рисовать.

Рано утром на следующий день, когда предрассветные сумерки нарисовали окружающий мир еще расплывчатыми, но уже заметными очертаниями, уставшие после долгой дороги и сонные мы стояли на короткой низенькой платформе и терпеливо ждали, пока отойдет состав. Позади нас чернело проемами окон деревянное здание сельского вокзала, а за ним поскрипывал стволами высоких елей густой лес.

Я куталась в тёплую махровую кофту и переступала с ноги на ногу, то и дело зевая. Марк рядом со мной зевал ещё шире и периодически осматривал команду. В конце концов, парень сдался, уткнулся лбом мне в плечо и пробубнил:

- Наших одиннадцать. Ты всех запомнила?

Я не стала отдергиваться и почему-то едва сдержала улыбку. Ермилин был удивительно тактильным человеком, а я каким-то образом умудрилась к этому почти мгновенно привыкнуть.

- Запомнила, - ответила ему шепотом. - И по именам всех выучила.

Повернулась и осмотрела сонных мальчишек. Егорка косился на меня, а я поняла, что он хочет привычно взять меня за руку, но стесняется перед другими ребятами. Я одобряюще ему улыбнулась и подмигнула.

- Сейчас еще два часа на автобусе до базы ехать, - с отчаянием простонал Марк. - А потом еще расселяться и на обед. Поспать до ночи точно не получится.

Я со вздохом кивнула и осторожно повернула голову. Марк умудрился помыть голову в раковине поезда, и теперь его влажные волосы пахли вкусным хвойным шампунем. Я попыталась было сразу, как мы спустились на платформу, натянуть на его волосы капюшон, чтобы парень не замёрз, но тот сказал, что только так не заснет на ходу. Ермилин будто почувствовал, что я гипнотизирую взглядом его макушку и резко задрал голову. Столкновения и сломанной челюсти удалось избежать только благодаря моей быстрой реакции. Чувствуя, как краснеют щеки, я отвернулась в сторону и смущенно закусила губу.

- Марк Александрович. – позвал тренера Серёжа, один из игроков его команды: - Холодно! Сколько мы еще стоять здесь будем?

Стояли мы еще минут пять. Промозглый предрассветный туман заставлял ежиться даже в тёплых куртках и свитерах, а непреодолимая сонливость в несколько раз усиливала чувство холода. Когда поезд, наконец, ушел, мы выстроились длинной цепочкой, перешли оба пути и двинулись по дороге. Почти никто не разговаривал. Тишину нарушал лишь хруст щебня под ногами и шум утреннего ветра, что путался в ветвях разросшихся вдоль дороги клёнов.

Идя среди такого большого количества людей, я в очередной раз заметила, что снова не чувствую панического страха. Где-то в глубине души догадывалась, что одна из причин тому - Марк, который вышагивает рядом, но осознавала, что есть и другая, не менее весомая: большей части моей паники, в наличие которой я была уверена все эти годы, на самом деле и не было. Я так привыкла бояться и прятаться от всех людей за стенами квартиры, что не заметила, как старый страх давно пошел на убыль, а болезненные раны с каждым годом затягивались все сильнее. Они покрывались страшными рубцами, но больше не кровоточили. Точь-в-точь, как ожог на шее, что уже давно совсем не болит, но никогда не позволит забыть о прошлом.

- Дорогу осилит идущий, - тоскливо вздохнул Ермилин.

Я удивленно дёрнулась и обернулась на парня.

Я что, разговаривала вслух?

Но унылое выражение лица Марка подсказало мне, что парень не подслушивал мои мысли, а вздыхал по поводу казавшейся бесконечной дороги. Мы шли уже минут десять, а встречающих нас автобусов еще не было видно. Будь я одна, уже давно бы начала волноваться, но тренера, которые посещали эту базу раз в году, терпеливо объясняли новичкам, что автобусы ждут на перекрестке, где дорога из щебня пересекается с асфальтом.

На горизонте уже показались первые лучи солнца,  а общий шаг становился всё медленнее. Мой телефон завибрировал, когда колонна старых пазиков показалась вдали, вызвав у толпы облегченный вздох. Я достала гаджет, краем глаза замечая, что Марк рядом сделал то же самое, и открыла конверт сообщения. Несколько раз прочла текст, постаралась отогнать обдавшие тело холодные мурашки и подняла взгляд на Ермилина. Тот тоже посмотрел на меня и невесело усмехнулся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ну что, низкий старт? – пошутил он.

Я испуганно моргнула, а парень хмыкнул и взъерошил волосы сонного Егора, бредущего между нами.

«Низкий старт» после первого сообщения Акимова неожиданно затянулся. Свои предупреждением, что начинает действовать, мужчина заставил нас нервничать и каждую минуту ждать рокового момента, но шли дни, а отец Егора каждый вечер стабильно писал: "Все в порядке. Не сегодня". Унять нервное напряжение из-за давившей неизвестности не удавалось, но и в этом был свой плюс: из-за переживаний насчет Акимовых волнения насчет адаптации в лагере ушли на второй план. Я будто и вовсе её не заметила, хотя еще дома настраивала себя на панику и огромное количество сложностей, с которыми, якобы, должны была столкнуться. Быть помощником оказалось не так сложно, тем более Марк заботливо ограждал от "активных" мероприятий, понимая, что они пугают меня больше всего, и основное время я либо занималась отчетами и бумажной работой, либо помогала руководству с рисованием плакатов и стенгазет, либо выезжала в райцентр вместе с командами, когда проходили официальные матчи.