— Вы выглядите потрясающе!

— Вы ведь не думали, что у меня есть блейзер, правда?

— Сказать по совести, сильно сомневалась.

Джек только усмехнулся, отчего на его щеках появились ямочки. Он выглядел совсем другим человеком — нарядным, вылощенным, тщательно выбритым, в отутюженных брюках. Черные туфли так и сверкали. В этом костюме он и вел себя совершенно по-другому — более официально, почти чопорно. Дженни с трудом верилось, что перед ней тот же грубоватый малый, который спас ее на берегу.

— Готовы? — спросил он.

Дженни кивнула. На ней было простое шелковое платье цвета сливы и лакированные туфельки в тон платью. Она зажала в руке маленькую шелковую театральную сумочку и вышла за дверь. Увидев в нагрудном кармане блейзера пачку «Мальборо», Дженни с некоторой заминкой произнесла:

— Вы всегда носите с собой сигареты, но я ни разу не видела вас курящим.

Он пожал плечами.

— Я выкуривал по три пачки в день, но потом понял, что мог бы выбрать более приятный способ самоубийства, и бросил. Это было три с лишним месяца назад. — Он постучал по выглядывавшей из кармана картонной пачке. — Я много лет носил их здесь, так что это просто привычка. Помогает бороться с собой. Думаю, что через несколько недель смогу оставлять сигареты дома.

Дженни улыбнулась:

— Я горжусь вами, Джек! Могу представить себе, как это трудно.

Последовало еще одно вальяжное пожатие широкими плечами. Казалось, в этом движении Джек достиг совершенства. Интересная черта характера! Любопытно, что она означает…

Они вышли из подъезда. На этот раз над машиной красовалась черная брезентовая крыша — значит, за прическу можно было не бояться. Джек помог ей сесть, подождал, пока Дженни подобрала юбку, а потом захлопнул дверь. Всю дорогу до театра он вел «мустанг» очень осторожно, но наотрез отказался позволить служащему припарковать машину.

— Когда я учился в школе, то сам подрабатывал этим делом. Потом выбирал машины на свой вкус и катался на них, пока хозяева сидели в зале.

— Это меня нисколько не удивляет.

Они вошли в театр «Лоберо», выстроенный во все том же испанском стиле: тяжелые колонны, плюшевые кресла… Их места были неподалеку от оркестровой ямы, в середине третьего ряда. Хотя проходы между креслами не были тесными, все же Джеку пришлось сложиться пополам, чтобы пропустить мимо себя публику.

— Ну как вы провели воскресенье? — спросил он, когда все заняли свои места. Слева от Джека уселась тучная женщина, и ему пришлось несладко. Удалось выспаться?

Она вздохнула:

— Не очень. Иногда я думаю, что до конца жизни не сумею наверстать упущенное.

Он улыбнулся:

— Держу пари, что мог бы заставить вас уснуть!

Ее бровь взлетела вверх.

— Кажется, я догадываюсь, на что вы намекаете! — Щеки Дженни вспыхнули при воспоминании об эротическом сне, последовавшем после признания Джека, что он хочет лечь с ней в постель. — Боюсь, я не смогу воспользоваться вашим любезным предложением.

— Как хотите, прекрасная леди. Не говорите потом, что я отказал вам в помощи. — Его улыбка обезоруживала. Дженни отвела взгляд.

Конечно, он вел себя возмутительно, но был не так уж не прав. В клинике считали оргазм отличным усыпляющим, поскольку он вызывал выделение в кровь гормонов, расслабляющих мышцы. К несчастью, она еще ни разу не испытала на себе побочное действие этого средства, а потому сомневалась, что способ Джека в состоянии ей помочь.

Дженни догадывалась, что душевное потрясение подавило в ней сексуальность. Однако доктор Хэлперн так не считала. Она говорила, что множество женщин испытывают трудности с оргазмом. Впрочем, врачи могли ошибаться, и на самом деле именно секс — вернее, его отсутствие — был истинной причиной всех ее трудностей…

— О чем пьеса? — спросил Джек, возвращая ее к действительности.

— О мужчине, который бросил жену и семью ради молодой женщины. Похоже, это трагедия.

— Иногда это вовсе не трагедия, а Божья благодать. — Выражение лица Джека изменилось, он стал необычайно серьезным. Эти слова снова заставили Дженни задуматься, но вскоре свет погас, поднялся красный бархатный занавес, и она откинулась на спинку кресла.

Через час Дженни забеспокоилась. Роль мужа исполнял артист, либо мало, либо вовсе несведущий в своем ремесле, а диалоги были напыщенные и вялые. Она боялась смотреть на Джека и так бы и просидела, не поворачивая головы, если бы не услышала его ровный и безмятежный храп.

Восемнадцать пар глаз принялись отыскивать источник этого звука и вскоре остановились на мужчине, сидевшем рядом с ней. Его высокая фигура сгорбилась, длинные ноги согнулись и уперлись в переднее кресло.

Второе громкое всхрапывание привлекло внимание еще тридцати человек. Теперь уже почти половина зала ерзала в креслах и что-то ворчала.

— Джек, — прошептала Дженни, толкая его плечом, — проснитесь…

Все было бесполезно. Он только захрапел еще громче. Дженни потрясла его за плечо:

— Джек! Проснитесь сейчас же!

Он подскочил, захлопал глазами, как филин, и потер лицо рукой.

— Что? В чем дело?

К счастью, в эту минуту зажегся свет и опустился занавес. Действие подошло к концу, начался антракт. Люди вставали с мест, выпрямлялись, выходили в проход и тянулись в буфет за кофе и напитками.

— Вставайте, — сказала Дженни, — мы уходим! — Она потянула его за руку, заставила подняться и двинулась вслед за остальными, от всей души надеясь, что не встретится с кем-нибудь из знакомых.

— Куда мы идем? — спросил он, оказавшись в фойе.

— Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Он ничего не сказал, но послушно двинулся к двери. Они почти добрались до нее, но…

— Дженни! — Она инстинктивно съежилась. Трудно было не узнать уверенный баритон Говарда Маккормика. Дженни обернулась и изобразила улыбку:

— Хэлло, Говард!

— Ты ведь обещала позвонить мне, помнишь? Я собирался пригласить тебя на спектакль.

— У меня уже были билеты, — неубедительно возразила она, — я звонила тебе в офис, но не застала. — Тут Говард обратил внимание на ее высокого спутника. Выхода не оставалось — надо было представить их друг другу.

— Говард, это Джек Бреннен.

— Представления не требуется, — холодно сказал Говард, — мы с мистером Бренненом уже встречались.

— Все жульничаете, Маккормик? — спросил Джек. — Какие новые поборы придумали за последнее время? Какие дополнительные ограничения? Насколько я понимаю, ничего другого от вас, отцов города, ждать не приходится.

— Джека до сих пор возмущают некоторые решения городской администрации, — объяснил Говард, бросая на Бреннена презрительный взгляд.