Пока я ездил на трамвае за Аней, опираясь на новую трость, то продолжал размышлять. Идея использовать авиацию, конечно, хороша, но есть и свои минусы. Сбросил часть бомб, и лети обратно. А можно найти колонну, совершить посадку по пути следования, подготовить миномётную батарею и, используя сканер, разнести эту колонну. В этом случае она будет полностью уничтожена, а не остановлена на некоторое время, слегка потрёпанной, чтобы продолжить движение чуть позже. Также можно наносить удары по железнодорожным станциям, набитым эшелонами, гаубицы у меня есть, по штабам или складам, целей подобрать можно много. Однако мне нужен и лётный навык, очень нужен, чую, вскоре он пригодится в полной мере, и быть неплохим лётчиком и уметь летать на разных типах самолётов, и боевых, и гражданских, или одномоторных и двухмоторных, дорогого стоит. Тут тоже надо подумать, и можно совместить, если цель жирная, сажусь и уничтожаю на земле. Если цель неплохая именно для удара с воздуха, бью сверху. По ситуации.

Мы с Аней вернулись домой, и, пока она общалась с сестрой, я продолжал размышлять и всё прикидывать. Сейчас говорить о «трудоустройстве» я не стал, повременю несколько дней, нужно коллекционеров обойти, может, что найду. Тем более народ побежал из столицы, вон паника какая. Сам я не заметил этого, мы в трамвае разговоры об этом слышали. Да и машин на улицах, набитых скарбом, полно.

* * *

Ночью меня аж подбросило на кровати. Звук и сотрясение были явно от близкого разрыва артиллерийского снаряда. На секунду замерев, слушая усиливающуюся канонаду, я велел жене, которая тоже проснулась:

– Быстро собирайся, хватай Дарью и в укрытие. Затопите буржуйку.

– Что это, бомбёжка?

– Нет, артналёт, немцы к городу прорвались, другого объяснения у меня нет, слишком близко стреляют, на окраине города.

Девчата мигом оделись и убежали, а дом изредка сотрясался от близких разрывов, и, если бы не ставни и бумажные ленты, наклеенные крест-накрест на стёкла, они точно по-вылетали бы. Собрав всё ценное, я вышел на улицу. Неподалёку у своего палисадника стоял сосед, тоже фронтовик, списанный по увечью, у него руки не было. Мы с ним не особо общались, он окопник, меня своим не считал, хотя то, что я фронтовик, признавал. Окопники – это своя элита.

На горизонте стояло зарево, Москва горела. Немцы действительно прорвались, и, похоже, бои начались у крайних домов. Если сил они накопили достаточно, то укреплённые дома, превращённые в укрепточки, надолго их не задержат. Я только вздохнул, посмотрев на разрыв гаубичного снаряда на перекрёстке, немцы без системы сыпали снарядами, просто по квадратам, пугая и поджигая. Специально по частному сектору лупили, суки. Целым город им явно был не нужен.

Посмотрев на часы – время второй час ночи, – я прошёл на своё подворье и спустился в блиндаж и запер дверь. Осталось лишь ждать. Блиндаж был проморожен, печку только-только затопили, и в ней начал играть огонь. Дарья сидела на нарах, закутавшись в одеяла и полушубок, но постепенно в помещении стало теплеть. Аня, сев с сестрёнкой, обняв её, спросила у меня:

– И что теперь будет? Обещали ведь в газетах и по радио, что не допустят немцев в Москву.

– Обещать – не значит жениться, – хмыкнул я, сидя у открытой дверцы буржуйки и подкладывая щепки. – Бои за город будут, страшные, кровопролитные.

– Мне в госпиталь нужно, – вскинулась та.

– Не сейчас, слышишь какой обстрел? Стихнет, я тебя провожу. Лучше ложитесь и досыпайте, вам завтра свежая голова нужна будет. Тебе, Дашь, тоже. Про школу можешь забыть, не думаю, что теперь уроки начнутся. Это вчера все натужно пытались показать, что в городе всё в порядке.

– Госпиталь наш уже фактически переведён в подвалы, сейчас, наверное, здание покидают, – несколько отстранённо сказала Анна.

– Я же сказал: спите, – повторил я.

Убедившись, что огонь в буржуйке весело полыхает, прикрыл дверцу и, забравшись на соседние нижние нары, достал свёрток. То есть сделал видимость, что достал. Пройдя к столу, размотал материю и взял в руки СВТ в снайперском исполнении. Вот она, моя винтовочка, будет для неё работа. Тут же, в свёртке, был ремень с подсумками, в которых находились магазины к винтовке. Я зажёг на столе лампу и стал чистить винтовку.

Ане всё не спалось.

– Откуда у тебя оружие? – спросила жена.

– Солнышко, у меня и танк в заначке есть, не то что пулемёты, я уж не говорю о винтовках. Как настоящий фронтовик, запас средств для убийства себе подобных всегда имею. Тем более зная, что начнутся городские бои, грех было не позаботиться об оружии. Ты будешь спать наконец или нет?

– Без тебя – нет, – отчётливо хмыкнула Дарья на мой вопрос.

Пришлось оставить винтовку на столе, даже не успев её разобрать, только разрядил, и устроился под боком жены. Дарья лежала у стенки, а я с краю, жена между нами, но места хватало всем. И вскоре под продолжавшуюся канонаду и близкие разрывы мы уснули.

Сон то и дело прерывался разрывами. Непривычно это, но поспали, хотя встали утром слегка разбитыми. Пока девчата умывались, я подкинул дров и поставил чайник на буржуйку. Зарядив винтовку и убрав её со стола, я стал нарезать бутерброды. После завтрака мы стали решать, что делать. Обстрел не прекратился, более того, усилился, к утру немцы, похоже, ещё артиллерии подвезли. Ане на службу нужно, там её место, и прятаться здесь – это преступление, сколько раненых она может спасти, мы оба это понимали, как и то, что выходить наружу смерти подобно. Снаряды так и свистят. В общем, я решил осмотреться.

С некоторым трудом открыв дверь, так как её завалило обломками, я разобрал мусор и, выбравшись, осмотрелся, матерясь под нос. Дом покосился, снаряд попал в угол, крыша – как решето. Амбара не было, только угли. Почему наш дом не сгорел, не знаю, соседские за ночь или сгорели, или сейчас ярко полыхали. Всё было затянуто дымом. Я, конечно, мог и не выбираться наружу, мне из блиндажа было всё видно, сканер показывал, но для виду вылез.

Район наш уже не обстреливали, редко один-два снаряда залетали, так что увезти Анну в госпиталь было возможно, стоит обдумать, как это сделать. Дальности сканера не хватало, чтобы увидеть окраину, где идут бои, но скопление там наших войск я всё же рассмотрел. Раненых уносили, подразделения сменялись, бои, похоже, там шли жаркие. Госпиталь Анны работал; действительно, все в подвалах, тем более верхний этаж бывшей школы полыхал. Как бы её туда доставить? Броневик достать и отвезти? Не вариант, могут остановить и отправить на передовую, мол, там немцы, а мы тут катаемся. Машину доставать не хочу, её корпус осколки не выдержит. Может, танк? Но тут ситуация та же, что с броневиком. Эх, владел бы я телепортацией… А Анне объяснил бы такое чудесное перемещение. Как-нибудь.

Вернувшись в блиндаж, я ответил на вопросительный взгляд жены:

– Можно попробовать. У меня только такой вопрос: вам там санитарки нужны? – и кивнул на Дарью. – Я был бы спокоен, если бы она под твоим присмотром была, помощницей.