Каких-то не было… Например, Гитлера остановили ещё в сорок втором. Война закончилась быстрым натиском и невероятно мощной атакой колдунов, которые вышли из Сибири. Язычество ходило наравне с христианством. Даже магия в России была разной — христианская — духовная, и языческая — природная. Тоже пять стихий развития магий и такие же, как и в Японии родовые кланы.

Всё, решено — съезжу! Вот закончу с делами и съезжу!

Сэтору сидел с легкой усмешкой на губах. Он явно был доволен тем, что сейчас происходит. Я тоже был доволен. Если Мацуда думает, что он победитель, то пусть находится в плену иллюзий.

Исаи переписывался с Кимико. Хм… Пускай переписывается. Бумажные лягушки прыгали с одного стола на другой, когда учитель Минори Такахаси поворачивался к доске, чтобы записать очередную дату или событие.

Кацуми поглядывала на меня, а я поджимал губы и делал рожу кирпичом. Я уже успел перекинуться смсками с Масаши Окамото и другими друзьями. Написал: «Сэмпай, ради нашей дружбы — мы должны придерживаться враждебной линии поведения. Так нужно. Я объясню, когда всё закончится».

В ответ приходили недоуменные рожицы-смайлики, но рядом стояли слова: «Если так нужно, то ты теперь мой враг!»

Исаи знал про наши отношения, так что необходимо было их порушить. Это тоже было частью плана. Ведь если нет друзей, то нет того, чья смерть задела бы больнее.

Кацуми не поняла смс, вернее, не захотела принимать без объяснений, поэтому придется бить девочку по больному месту. Нет, не по жопе — по гордости. Да, это будет жестоко, но ради жизни подруги на что не пойдешь?

— Таким образом, род Ростовых оказал неоценимое влияние на развитие технологического прогресса, — сказал Минору Такахаси, подчеркивая финал урока.

— Такахаси-сан! — поднял руку Исаи.

— Да, Макото-сан, — поднял бровь учитель.

— Скажите, а вот в России были крепостные… Они похожи на наших хининов или жили лучше, чем эти? — Исаи выразительно посмотрел на меня.

— Как бы вам сказать, Макото-сан. Крепостные в России были привязаны к какому-то одному человеку-хозяину, а вот у нас хинины были в роли неприкасаемых. Они были свободны, но находились на ступень ниже обычных людей. По крайней мере до тех пор, пока в силу не вошел антидискриминационный закон. Да, это случилось не так давно, поэтому ещё живы предрассудки. Изаму, я на вашей стороне и понимаю, как вам сейчас тяжело.

Я только ухмыльнулся в ответ.

— Значит, хинины были даже хуже крепостных?

— Не смешивай теплое и мягкое, Исаи-кун, — сказал я вместо учителя. — Крепостными называли крестьян, а хинины были свободными людьми. Крепостных можно было продавать, можно было менять, как рабов, а хинины… Впрочем, тебе ли не знать, как прекрасны бывают хинины по ночам.

По классу прошелестел смешок. Румянец вспыхнул на щеках Исаи. Я скорчил глупую рожу и захлопал глазками, как будто бабочка крылышками.

Бяк-бяк-бяк…

Прозвеневшая трель английского Биг Бена спасла дух комиссара от очередной глупости. Я же вздохнул, как будто сожалея о невысказанных словах.

— Господа ученики, не забывайте, что нужно прочитать параграф двадцать три. На следующем уроке поговорим про Альянс Победы. Тот самый, который перевернул весь ход сражения. До встречи на следующем уроке.

— Хорошо, господин учитель, — поклонились ученики.

Учитель Такахаси забрал свои материалы и вышел. Ученики достали бэнто. Настало время большой перемены. Я тоже достал своё и навострил палочки.

— Изаму, что с тобой сегодня? — подошла ко мне Кацуми.

В своей школьной форме она казалась такой беззащитной. Вот только можно ли назвать беззащитным человека уровня «мастер»? Надо ли бояться за неё? Всё-таки лучше будет обезопасить её.

— Утида-сан, прошу прощения? — сказал я максимально холодно.

Я заметил брошенный взгляд Исаи. Конечно, память Макото давала комиссару информацию о том, что мы дружим с Кацуми, поэтому надо было сейчас поссориться с ней. Надеюсь, что в следующий раз она меня простит.

Кацуми держала в руках бэнто с рисом, рыбой, овощами и листьями имбиря. На её губах играла застенчивая улыбка. Эх, такая милашка, что прямо скулы сводит.

— Почему ты не меняешься со мной бэнто?

— Утида-сан, я устал от вашей готовки. Честное слово, устал. Можно я поем нормальной еды?

Чувствовал себя гандоном, но иначе нельзя. Я должен был её оттолкнуть. Она вспыхнула, но осталась на месте. На нас обернулись. Одноклассники уже привыкли к тому, что Кацуми подкармливает бедного хинина, а тут…

— Ты же не говорил, что тебе не нравится моя готовка.

— Не хотел обижать, Утида-сан. А теперь… Теперь мой желудок протестует настолько, что хочется блевать. Даже при виде вашего бэнто.

Кацуми выпрямилась. Её губы сжались в одну полоску. Руки закрыли пластиковую крышку, а сам бэнто убрался за спину.

— Приятного аппетита, Такаги-сан, — чуть поклонилась она и отошла.

Род Утида является древним. А древность предполагает такие душевные качества, как сдержанность и выдержка. Её брат, Акира, один раз не выдержал, сорвался и сломал мне ногу, но тогда был очень жесткий повод. А так… Кацуми повела себя очень достойно — не посрамила свой род.

А я? А я может быть отвел от неё удар. А может и нет. Что в голове у этого пиздюка, который завладел телом моего друга?

Я старался не смотреть на Исаи, но боковое зрение отметило ухмылку на тонких губах. Вы не поверите, но и у Сэтору появилась такая же ухмылка. Как будто они оба пародировали одну и ту же ехидную усмешку.

— Ты очень грубо поступил, — прошипела Минори Матисуда, когда проходила мимо.

— Вот твоё мнение забыл спросить, — бросил я в ответ.

— Хам, — хмыкнула она. — Неужели ты переходишь в разряд хикикомори?

— Сама ты кикимора.

— Нет, дурачок, ты не понял. Хикикимори являются закрытыми от социального общества людьми. Неужели ты хочешь быть таким отщепенцем?

— Да насрать, — пробурчал я, закидывая в рот кусочек ярко-оранжевого лосося.

— Ты странный, Изаму… Может, поэтому ты мне и понравился, — прошептала Минори, коснувшись губами моего уха.

В голове помимо воли вспыхнули сцены из порнофильмов. Я невольно сглотнул и поймал взгляд Исаи.

— А ты мне ничуть не нравишься. Проваливай.

— Я знаю, что ты суров на вид, но очень нежен. Мне Кимико немало рассказала…

После таких слов Минори отошла прочь, чуть повиливая бедрами. Оставленный после неё легкий шлейф сиреневых запахов ещё полминуты будоражил кровь и вызывал шевеление ниже пояса.

Хикикомори… Люди, которые не хотят видеть других людей, не хотят социализации и вообще хотят только одного — чтобы их не трогали.