Ценя доверие и внимание адмирала Хиппера ко всем нашим предложениям, я всегда думал о том, что в ходе окончательного анализа обстановки на командующем всегда лежит тяжкий груз ответственности за принятое решение. Лишь двенадцатью годами позднее, когда мне было доверено возглавить военно-морские силы, я смог полностью осознать, насколько тяжкой могла быть такая ответственность.

После каждого сражения проводится тщательный «разбор полетов» для того, чтобы выяснить, какие уроки должны быть извлечены из ходя боя и какие изменения, если это необходимо, должны быть осуществлены. По отношению к нашим рекогносцировочным силам подобное мероприятие, естественно, прежде всего касалось разведки и целеуказания – нашей основной задачи. Группа легких крейсеров под командованием адмирала Бедикера сразу же заметила неожиданное появление британской 3-й бригады линейных крейсеров, но ошибочно назвала эти корабли в своем донесении линкорами. Когда наши линейные крейсера соединились с основными силами флота, им пришлось затратить значительную часть своих ресурсов на разведку неприятеля. В ходе боя с 5-й бригадой линейных кораблей неприятеля предназначенное им место в боевых порядках в авангарде флота было недостаточно хорошо увязано с их функцией – разведкой. Был грех и за нами: когда мы покидали «Лютцов», наш адмирал направил командующему флотом радиодонесение, в котором докладывал: «Авангард основных сил флота противника держит курс с востока на юг». Это была ошибка, так как неприятельский линейный крейсер «Инвинсибл», о котором надо было доложить, отнюдь не являлся «основными силами флота противника».

В результате «разбора полетов», с целью улучшить в будущем выполнение разведывательных функций, по предложению адмирала Хиппера командующий флотом вменил ведение разведки 2-му дивизиону торпедных катеров, поскольку размер и скорость этих катеров наилучшим образом соответствовали этой задаче.

Оценивая все случившееся ныне, мне кажется, что, если бы мы могли предоставить адмиралу Шееру доклад о потерях противника еще до воссоединения с основными силами флота, это позволило бы ему сделать более правильный вывод об оставшихся у неприятеля резервах. Равным образом, после потери неприятелем «Инвинсибла», своевременная информация об этом позволила бы нам проще оторваться от врага.

То, что британский командующий флотом тоже не располагал ценнейшей информацией, вполне ясно из его громких сетований на неспособность Битти доложить о местоположении основных сил германского флота. Так, в момент, когда такое донесение было сделано, Битти не только находился от авангарда германского флота на расстоянии прямой видимости, но и уже вступил с ним в артиллерийскую дуэль.

То, что вице-адмирал Битти был человеком стремительной отваги, прекрасно видно из его предложения разрешить ему повести весь английский флот в лобовую атаку на основные силы германского флота, когда две эти силы оторвались друг от друга после финального разворота адмирала Шеера. Но американский историк капитан 3-го ранга Фрост достаточно жестко критикует решения Битти в ходе боя и восторженно именует адмирала Хиппера крупнейшим из военачальников, участвовавших в сражении. Сам же адмирал Хиппер скромно переуступает эту оценку адмиралу Шееру, замечая при этом, что Фрост не может полностью оценить всю тяжесть ответственности командующего флотом. Безусловно, адмирал Шеер продемонстрировал все свои выдающиеся качества командира тем, каким образом он начал сражение при Скагерраке и каким образом провел это сражение вплоть до его успешного окончания.

Германский флот не только отважно вступил в бой с превосходящим его по численности английским флотом, но и выиграл его тактически: британцы потеряли 3 линейных крейсера, 3 бронепалубных крейсера, 8 эсминцев и 6995 человек, тогда как германские потери составили 1 линейный крейсер, 1 устаревший броненосец, 4 легких крейсера, 5 эсминцев и 2921 человека.

Большая доля наших потерь пришлась на линейные крейсера и легкие силы. Из команды «Висбадена» спасся только один человек – котельный машинист 1-го класса Ценне. Легкий крейсер «Фрауенлоб», пораженный вражеской торпедой в ночном бою с превосходящими силами неприятеля, затонул со всей командой, из которой спаслись только пять человек. Командир крейсера капитан-лейтенант Георг Хофман погиб, как погиб и командир «Висбадена» капитан 1-го ранга Раисс. На «Лютцове» начальник радиостанции лейтенант Геде погиб на своем посту в первый день сражения.

Наш всеми любимый капеллан лютеранской церкви Фенгер, прекрасно показавший себя во время предыдущих рейдов, был тяжело, но не смертельно ранен. В рейде на Хартлпул, когда его можно было увидеть в любом помещении корабля выполняющим свои обязанности, его каюта на «Зейдлице» была уничтожена взрывом 150-миллиметрового вражеского снаряда. Каюта, в которую он перебрался, была точно так же уничтожена, когда кормовая башня «Зейдлица» вышла из строя в результате попадания тяжелого снаряда. Сам капеллан, смотревший в этот момент в узкую смотровую щель в капонире 150-миллиметрового орудия, получил глубокую рану лица и был выброшен взрывной волной из люка каземата, когда 380-миллиметровый снаряд пробил броню и уничтожил орудийную прислугу.

Обязанности капеллана на борту боевого корабля разнообразны и ответственны. Он должен быть чуток и тактичен, избегая крайностей как холодной гордости, так и ненужного панибратства. Своим поведением он не должен давать никакого повода для упреков, а в вопросах веры и морали быть примером. Хотя он не может быть непосредственным участником сражения, его обязанности состоят в оказании утешения раненым и поддержки их словом и делом.

Германский флот всегда имел счастье видеть в своих рядах прекрасных людей в качестве капелланов. Капеллан Фенгер относился именно к такого типа людям, и, когда он после сражения был награжден орденом Железного креста 1-го класса, мы все сочли эту награду более чем заслуженной.

Совершенно естественно, что после сражения при Скагерраке император пожелал сам поблагодарить личный состав флота и вручить награжденным ордена. Адмирал Шеер и вице-адмирал Хиппер получили каждый орден «Pour le Merite»[26], а адмирал Хиппер, как баварец, был награжден еще и баварским орденом Макс-Йозефа, что влекло за собой дворянство и право на приставку «фон» перед фамилией. Я имел честь получить из рук императора Рыцарский крест ордена Гогенцоллернов с мечами.

Представители всех корабельных команд были также собраны на пирсе напротив флагманского корабля флота, и император произнес перед ними речь, в которой отметил их заслуги. Каждый из присутствовавших ожидал, что император отметит в ней и заслуги адмирала Тирпица, который был человеком, по существу создавшим нынешний германский флот. Однако император упомянул в ней лишь адмирала флота фон Кестера, тактика флота, разработавшего прием поворота кораблей «все вдруг» и другие тактические приемы, которые были столь успешно применены в ходе сражения при Скагерраке. Пренебрежение это, возможно, происходило из личной неприязни между адмиралом Тирпицем и канцлером империи по вопросу ограничений действий подводных лодок, в результате чего адмирал Тирпиц и подал в отставку в начале года.