Если бы Тиберий Тахира явился на встречу в одном из своих тисненых халатов, он мог бы величественно достать его из рукава. Однако, как и большинство, он извлек его из кармана, без особых изысков. Его тело действовало по наитию, разум же был где-то в другом месте.

Назначенный описал крюк, обойдя сзади секиров и секейру, чтобы забрать запечатанные конверты из их рук. Когда настала очередь Пемондарка, тот не выпустил его. Рядовой оказался на перепутье. Должен ли он вырвать его из пальцев секира или пойти дальше? Он убрал руку.

Секир засмеялся ему в лицо.

– Давай, забирай. – Он снова протянул конверт. Но когда Дагмар потянулся за ним, П. отвел кисть.

К. и С. ухмыльнулись. Дженевра закатила глаза, скрестив руки.

– У некоторых из нас есть дела в наших владениях, – секир А. буравил его хмурым взглядом.

– Нервничаешь, Акар? – подначивал его Пемондарк. – Волнуешься, что не успеешь домой, чтобы научить наследника достойно принимать поражение.

– Ты еще не выиграл, – процедил он сквозь зубы.

Конверт выпал из его руки, и оказался прочно зажат пальцами регента в суматохе соперничества, грозившей захватить весь стол. Насмешка изменила их лица.

– Пока что, – ответил Петр, его глаза превратились в два острых лезвия.

Сават положил руку на плечо Пемондарка.

– Ясно, что эта новая веха все изменит, – возвестил С. – Но, господа, мы сильнее всех. Давайте не позволим подобным мелочам одолеть нас. Настоящие герои этого дня не мы…

– Это конверты, – Бельтесорн прервал его. – Все остальное сейчас не имеет значения.

На этот раз все согласились. Они забыли о мелких ссорах, которые приносили мало пользы, и наблюдали за регентом. Перемешанные конверты были в его руках. Голодные глаза следили за ним. Безымянный чувствовал, как они зависят от него. Он не решился более испытывать их терпение, быстро перетасовал конверты и начал открывать наугад. Их глаза не пропускали ни единого движения его пальцев. Назначенный положил их на стол стопкой, печатями вверх. Восковые узоры инициалов на каждом конверте, все разные, все уникальные, неповторимые.

Когда кончики его пальцев коснулись первого, лица зрителей застыли. Секиры и секейра облачились в лучшие из своих масок, делая вид, что любая излишняя реакция им нипочем и их умы по-детски обнажены перед остальными. Уверенность в точности собственного выбора, кого бы ни выбрали при этом их соперники, защищала их от непредвиденной насмешки.

Конверт С. был разорван, и его тайна открылась. Назначенный прочитал вслух имя. Сет Станкевичус. Сават кивнул от лица своего наследника.

Легкая улыбка порхнула на губах Кента. Удовлетворение пробежало волной по всему его телу. Первый, кто войдет, – последний, кто умрет. Великий победитель. Он уже слышал гром аплодисментов в честь его победы.

«Мовок Моркевир» – имя из следующего конверта некоторых удивило. Но поскольку его наследник не был достаточно взрослым для участия в Арене, а дочь заболела, у секира М. не было другого выбора, кроме как выдвинуться самому, чтобы сохранить честь Имени. Это легко можно было просчитать, но немногие потрудились даже чуть подумать. Секира К. это не касалось.

Конверт Тахиры не оправдал особых надежд. Как можно было предположить, он был пуст.

Петр Пемондарк устроился поудобнее на своем месте, вытянув длинную шею, когда регент представил всем его имя. Паден Пемондарк. Предсказуемо. Сават и Петр слегка кивнули друг другу в знак согласия.

Едва различимый даже ближайшим соседям вздох издал Тиберий, когда услышал имя рода Бельтесорна: Блуинс, претендентка на руку его сына. Он вспомнил свой совет и реакцию на него. Он посмотрел на Бельтесорна краем глаза, но даже не вздрогнул. Если дочь и рассказала ему, он бы не подал и вида.

Дагмар снова протянул руку.

– Род Кевалайн, – произнес он. Затвердевший воск треснул под его ногтем. Он аккуратно извлек карточку. На ней были вычерчены темные линии, – также принимает вызов.

Это не было неожиданностью. Кевалайны, наряду с Бельтесорнами, – самая многочисленная семья, с одиннадцатью побочными линиями, – они никогда не избегали зова Арены.

– Чтобы защитить линию преемственности завоевателя Галия Кевалайна, вызывается… – назначенный умолк, чтобы эхо его слов не затмило имя борца, которое он произнес, подобно другим, громко и ясно, – Келани Кевалайн.

Секир Кевалайн, не задумываясь, ухмыльнулся. Выражение лица Савата Станкевичуса и озадаченный взгляд Петра Пемондарка дали ему понять, что что-то пошло не так. Из гортани Джетенопикс вырвался непрошеный смешок.

– Келани? – процедил С.

Глаза Кента округлились.

– Что? – пробормотал он.

Келани – нет.

Коринтия – должна была гласить заветная карточка. Ее имя должен был озвучить регент, оно должно было эхом разойтись по залу.

Глаза Кента перебегали от одного секира к другому. Злорадство читалось на лицах Морквевира и Джетенопикс. Анатчиш являл собой глыбу безразличия, он, кажется, не осознавал причины всеобщего замешательства. Бельтесорн нахмурился, как будто видел, как мысли бурлят в голове К. Тиберий еле слышно пробормотал что-то.

Кевалайн поднялся и выхватил карточку из рук назначенного. Он прочитал ее. Да, она гласила «Келани».

К-Е-Л-А-Н-И.

Келани… Как это возможно? Он вписал Корин-тию, а не Келани. Он ошибся в написании? Думал о Келани, когда хотел написать «Коринтия»?

Он обвел линии пальцами. Нет. Им почти удалось обмануть его, но эти буквы, какими бы точными они ни были в своей имитации его почерка, не принадлежали его руке.

– Размышляешь, секир Кевалайн? – голос Дженевры был веселым. – Будет ли это первая Арена, которую ваш род не почтит присутствием?

Кент сжал челюсти.

Имя в конверте не могло быть изменено, особенно после того, как первый оказался вскрыт. Это было против правил. Можно было снять кандидатуру, но это унижение было равноценно поражению без боя.

В любом случае он знал, что это не тот момент, когда ему необходимо победить. Пусть даже с Келани на Арене, у которой Сет с легкостью выиграет, если не возьмет под свое крыло. Дело было в том, что Сават, в случае чего, не согласится обвенчать своего наследника с Кристин.

Семена вражды уже прорастали. Отречение было, возможно, единственным выходом, но это обеспечило бы на многие поколения презрение со стороны других, такое же или очень похожее на то, что испытывали к Джетенопикс. Он не мог этого позволить.

К. решил идти до конца – притвориться, будто это было его решение. Он не позволит другим узнать, что пал жертвой обмана, и сейчас же примет надлежащие меры, ни перед кем не склоняя голову, так как его род был рожден не для этого.

Взмахнув рукой, держа карточку между указательным и средним пальцами, он помахал ею перед носом назначенного. Тот взял ее