— Ага, на узбека. Не, Тоня, тут нужно как следует шариками покрутить. Вдруг Нинке молчать надоест?

— А про что она может молчать?

— Ну, к примеру, что я сидел.

— Она знает?

— Она знает, ментура знает. Не хватало, чтоб еще Михаил узнал, что я у Нинки деньги взял. Враз попрет. Мужик он у тебя суровый, крутой.

Антонина увидела идущего к ним официанта с едой, остановила Артура.

— Ладно, позже поговорим. Поешь и поговорим.

Оба молча наблюдали, как официант расставлял тарелки на столе, как потом подровнял салфетки, остался доволен всем и удалился.

Артур потер ладони, подмигнул Антонине и сразу же принялся за еду. Ел жадно, с удовольствием. Антонина не сводила с него глаз, ей нравилось, что он не обращал на нее внимания, что просто ел — наслаждаясь, насыщаясь и совсем не замечая ее взгляда.

Она не целовала его, она брала его целиком. Покрывала поцелуями лицо, глаза, губы, шею, голую грудь, немытые, пахнущие травой волосы, покусывала плечи, спину и не могла поверить, что может наслаждаться молодым мужчиной откровенно, без стеснения, с полной отдачей и ненасытной страстью.

Потом отдалась в распоряжение его крепких сильных рук, подчинилась, задрожала от горячей волны счастья, ударившей в голову.

Михаил в очередной раз набрал номер Антонины, получил ответ, что «абонент недоступен», раздраженно стукнул кулаком по пластику стола, отбросил аппарат. Поднял глаза на стоявшего в метре Хамида.

— Что?

— Тоже волнуюсь, хозяин, — виновато ответил тот.

— Иди волнуйся, чтоб клиенты не слиняли.

Когда работник почти уже отошел, окликнул:

— Вернись!

Хамид мелкими шажками заспешил к Михаилу.

— Слушаю, хозяин.

— Вот я ездил в город, да?

— Ездили, Михаил Иванович.

— Антонина точно не заглядывала в кафе, пока меня не было? Не заходила?

— Клянусь детьми, хозяин, не видел. Ни я, ни Дильбар — никто не видел. Может, беда случилась? В полицию, может, звонить надо?

— Гуляй со своими советами. — Михаил заскрежетал зубами, уткнулся лбом в крепко сжатые кулаки, затих.

Гостиничный номер был небольшой, уютный, с занавесочками, однокомнатный.

Любовники лежали на широкой постели расслабленно, приходили в себя после страстных ласк.

— Ты мой… И больше ничей. И никуда я тебя не отпущу. — Антонина легко водила пальцами по лицу Артура. — Слышишь, что говорю?

— Слышу, — кивнул Артур.

— Мы теперь вместе. Надолго. Может, на всю жизнь.

— А муж?

Антонина прикрыла его рот ладошкой:

— Не говори… Не нужно об этом.

— Как не нужно? — Артур слегка привстал. — Он же все равно есть и никуда не денется.

— Артур…

— Чего Артур? Я серьезно.

— Не знаю. Не думала об этом. Давай все забудем. Потом поговорим.

— Ну, гляди, тебе виднее. — Гордеев встал с постели, обмотался простыней и, дурашливо вихляя под музыку бедрами, подошел к столу, налил из бутылки вина, сделал пару глотков. Оглянулся на Антонину.

— Будешь? — спросил он, поймав ее неподвижный взгляд. Удивленно поинтересовался: — Ты чего?

Антонина тоже поднялась с кровати, подошла к нему, прижалась с нежностью.

— Боже, какой ты красивый… Сильный, крепкий. Ты мой… Мой, мой, мой… — Она принялась снова целовать Артура. — Как я давно ждала тебя.

Он легонько отстранился, протянул ей бокал:

— Глотни, — дождался, когда она сделает глоток, усадил напротив. — Тебе, наверное, пора ехать?

— Ты меня гонишь?

— А как объяснишь, где была?

— Тебя это волнует?

— Волнует. Тебе нужен скандал?

— Плевать. Мне теперь ничего не страшно.

Артур взял ее за обе руки:

— Вот смотри… По порядку, да? Тебе к Михаилу возвращаться все равно придется. Верно?

— Могу собрать вещички и уйти.

— Куда?

— К тебе. Будем жить вдвоем.

— Где? В этой гостинице?

— Какое-то время поживем, потом что-нибудь придумаем.

Артур откинулся на спинку стула:

— Я пустой. Понимаешь? Вообще, без копья. Даже ел за твой счет.

— Заработаем.

— Где? У кого?

— Хлопчик, — Антонина поцеловала его руки, — тебе хорошо со мной?

— Не в этом дело.

— Хорошо или нет?

— Да, хорошо. Очень хорошо. Но это ничего не значит. День погарцуем на этой койке, второй… А потом чего?

— Я уже сказала. Хозяйка гостиницы — моя подруга. Возьмет меня администратором, тебя тоже пристроит. Разве нам много нужно?

— Блин… — Гордеев раздосадованно поднялся, подошел к окну, стал смотреть вниз.

Во дворе можно было наблюдать привычную гостиничную жизнь: отъезжали-подъезжали крытые грузовики с бутилированной водой и продуктами, таскали ящики грузчики, выскакивали из ресторана работники в белых передниках.

Антонина подошла, прижалась к спине Артура, какое-то время молчала.

— Я поеду, — произнесла наконец тихо.

— Так будет правильно, — согласился Артур. — Совсем уже ночь.

Она нежно поцеловала его в губы, стала одеваться. Артур, отхлебывая вино маленькими глотками, наблюдал за ней.

— Что? — повернулась Антонина, заметив его взгляд.

— Только сейчас заметил, что ты красивая.

— А раньше не замечал?

— Замечал, но не очень. Сейчас особенно.

Антонина подошла к нему, благодарно по-матерински поцеловала в обе щеки.

— Живи пока тут, никто не тронет. — Она достала из сумочки пятитысячную купюру. — Если проголодаешься, хотя Светка без того подкормит, — затем протянула старый мобильник Артура. — Твой?

— Ну мой. Его ж Мишка выбросил. Где взяла?

— Нашла. В списке одни девки, паразит. Набирай с него, чтоб не засек. А лучше сама буду звонить, так надежнее. — Она снова поцеловала его, на этот раз в лоб, и шутливо погрозила: — Только гляди, со Светкой не выпивай. Она любит молодых парней, своего не упустит.

В номер постучали — осторожно, негромко. Антонина поправила одежду, подошла, открыла.

Хозяйка гостиницы, полная, грудастая, с пережженными пергидролью волосами, переступила порог. Оценивающим взглядом окинула молодого любовника Антонины.