К этому моменту три другие штурмовые группы Коха захватили важные переправы, необходимые для продвижения войск Вермахта. Война с Бельгией обещала быть победоносной, и все получилось именно так.

20 мая мы узнали, что танковые части Гейнца Гудериана дошли до Атлантического побережья, отрезав огромную армию из французских и британских солдат от их складов и путей снабжения.

Несмотря на несколько последующих контратак, германская армия смогла удержать в боях свои позиции, и 28 мая Бельгия капитулировала.

С падением Бельгии наши войска смогли обрушить все свои силы на Францию. 12 июня германские части вошли в Париж, и уже 25 июня Франция признала свое поражение. Ее оккупировали немецкие войска. Весь мир был поражен случившимся. Я сам был удивлен, что наша армия смогла так быстро добиться успеха. Впрочем, война уже успела изменить меня, Я совершенно не сочувствовал поверженным французам. Я стал солдатом в полном смысле этого слова. Я понял: для того чтобы выжить, врагов нужно считать врагами вне зависимости от обстоятельств. У нас не было выбора. По крайней мере, лично у меня было уверенное ощущение: либо Германия победит в развязавшейся огромной войне, либо погибнет.

Последующие девять месяцев были для Вермахта относительно спокойными. Война с Британией велась преимущественно силами Люфтваффе, и пехота здесь мало чем могла быть полезна.

Гитлер был крайне доволен нашей операцией по штурму Эбен-Эмаэля. Он лично встретился с нашей штурмовой группой, произнеся короткую речь. Он был превосходным оратором. Я всегда относился скептически к нацистской идеологии, но, увидев Гитлера вживую, еще несколько дней оставался под его обаянием. Позднее в воспоминаниях людей, приближенных к фюреру, я не раз читал, что от него буквально исходила какая-то энергия, заставлявшая верить каждому его слову. И это было действительно так. Вся наша группа испытала это на себе.

После выступления Гитлер беседовал с нашими офицерами. Через некоторое время мне довелось увидеть пропагандистскую фотографию. На ней были запечатлены вместе фюрер, лейтенант Мейсснер, обер-лейтенант Цирах и капитан Вальтер Кох.

Мы все были награждены за штурм Эбен-Эмаэля. Я был удостоен Железного креста второго класса. Но, что самое главное, каждый из нас получил месячный отпуск.

Дома я словно оказался в другом мире, который снова был для меня чужим. Но я уже знал что делать: я помогал матери и Ингрид выпекать хлеб и играл со своим сынишкой Куртом. Ему было уже два года, он умел говорить массу слов. Но мне особенно нравилось, как он произносит слово «папа» — с особенным чувством, не так, как другие слова. Но потом мне стало грустно, когда я подумал: а может, он произносит это слово иначе, чем остальные, потому что не до конца верит, что этот малознакомый человек и есть его папа, и боится, что я недолго пробуду с ним? Между тем мой отпуск действительно подходил к концу.

В последнюю неделю Ингрид однажды спросила меня:

— Как думаешь, это надолго?

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Твоя служба. Когда ты вернешься домой?

— Когда мы победим.

— Но мы ведь уже победили Францию.

— Да, но теперь нам осталось победить Британию. Это будет скоро, я уверен в этом, — я начал целовать Ингрид, чтобы она перестала думать о плохом.

Надо сказать, я и сам тогда верил в победу Германии. К тому же я был призван на четыре года и уже успел отслужить большую половину этого срока.

Когда я возвращался на базу, на этот раз мне было особенно тоскливо ехать в поезде. Впрочем, интенсивные тренировки помогали мне меньше думать о доме. Мы прыгали с парашютом не меньше раза в неделю, а на стрелковый полигон ходили почти каждый день.

В выходной день мы получили увольнения, и Зоммер с Конрадом вытащили меня с собой в пивную. Мы неплохо выпили и даже пели песни. На обратном пути в казарму будущее представлялось нам если и не радужным, то вполне сносным. Однако судьба уже готовила нам новые опасные испытания.

В начале апреля 1941 года войска Вермахта вошли в Югославию. Прежде чем немецкая армия успела до конца занять эту страну, германские войска также атаковали Грецию, оборону которой осуществляли как греки, так и британские части. Югославия капитулировала 14 апреля, а Греция сумела продержаться до 30 апреля. За время этих двух операций погибли менее двух тысяч германских солдат. Масштаб боев был значительно меньшим, чем в Польше и в Западной Европе.

Тем не менее контроль Германии над Грецией не означал контроля над Восточным Средиземноморьем, поскольку остров Крит оставался в руках англичан. Крит имел огромное стратегическое значение и являлся естественным плацдармом для возможного вторжения наших противников на Балканы. Так, остров являлся важной морской и авиационной базой союзников, что создавало постоянную угрозу странам Оси, и в частности нефтяным промыслам Плоешти.

Однако флот Германии не располагал достаточными силами для высадки морского десанта, поскольку британские корабли полностью контролировали прибрежные воды. В результате германское командование решило использовать для взятия Крита именно нас, парашютистов. Это было нестандартным и очень смелым ходом. В мировой практике прежде не было случая применения столь масштабного воздушного десанта.

Таким образом, еще до окончания боевых действий в Греции нас начали готовить к операции по захвату Крита, которая получила кодовое имя «Меркурий».

План операции был разработан генералом Куртом Штудентом. Итоговый вариант этого плана подразумевал захват аэродромов силами 7-й парашютной дивизии и переброску 5-й горно-стрелковой дивизии. Общая численность этих двух дивизий была около 23 тысяч человек. Из них 10 тысяч должны были высадиться на остров, прыгая с парашютов, 750 человек — доставлены планерами, а еще 7000 — средствами германского флота. Воздушная поддержка операции была возложена на 8-ю армию Люфтваффе, в которой было 280 горизонтальных бомбардировщиков и по 150 пикирующих бомбардировщиков и истребителей.

По подсчетам немецкого командования, нашим силам должно было противостоять 25–30 тысяч бойцов противника. Однако, как оказалось впоследствии, Крит защищали 15 тысяч британских солдат, 7 тысяч австралийских и почти столько же новозеландских бойцов, около 12 тысяч солдат регулярной греческой армии, а кроме того, еще несколько тысяч местных партизан и ополченцев. Таким образом, нашему десанту пришлось действовать при двукратном численном превосходстве противника. В который раз от парашютистов требовалось совершить невозможное.

Ночью 20 мая мы прибыли на аэродром. Нам предстояло прыгать на остров с парашютом. И это особенно беспокоило нас с Зоммером. Из-за особенностей конструкции немецких парашютов мы не могли прыгать вместе со своими винтовками. Они просто зацепились бы за стропы во время прыжка. Именно поэтому основная часть оружия парашютистов и сбрасывалась в специальных контейнерах. Сначала я как раз и думал положить свою винтовку в контейнер. Но Зоммер отговорил меня.