«Начинается», — подумала Ванесса, нисколько не удивленная подобным приемом. Она не чувствовала обиды, хотя знала, что имеет полное право обижаться. Возможно, потому, что реакция Элеанор на ее появление оказалась точно такой, какую она ожидала.

— Мама! — произнес Марк таким резким тоном, какой Ванесса редко от него слышала. Ее очень удивило гневное выражение его лица. — Мы это уже обсудили, когда я звонил, — продолжил он. — Обстоятельства рождения Дэнни касаются только меня и Ванессы. Я не позволю тебе ее оскорблять, пока мы здесь, ясно?

Ванесса во все глаза смотрела на Элеанор. Губы пожилой женщины сжались в тонкую линию. Очевидно, она не ожидала такого от своего сына.

— Очень хорошо, — ответила Элеанор. — Ужин будет подан в шесть часов. Я вас оставляю, чтобы вы оба освежились и привели себя в порядок. Позвольте вам напомнить, что в этом доме к ужину принято выходить в надлежащем виде.

Бросив пренебрежительный взгляд на красные слаксы Ванессы и топ в горошек, мать Марка развернулась на каблуках и удалилась.

Облегченно вздохнув, Ванесса пробормотала:

— Все прошло замечательно.

Марк улыбнулся, проигнорировав ее сарказм:

— Вот видишь, а ты боялась. — Подняв сонного Дэнни выше, он сказал: — Пойдем наверх разбирать вещи. Думаю, Дэнни не помешает немного вздремнуть.

Протянув руку, Ванесса погладила сына по мягким темным волосам:

— Он не должен был устать. Он всю дорогу спал.

Марк ослепительно улыбнулся:

— Это не считается.

Ванесса не смогла удержаться от смеха. Сейчас Марк так похож на того мужчину, в которого она когда-то влюбилась. Веселого, доброго, внимательного… и такого сексуального.

Когда он взял ее за руку и повел к широкой лестнице, по всему ее телу разлилось приятное тепло. От него ее кожу начало покалывать. Оно пробуждало волнующие воспоминания, заставляло сердце учащенно биться.

Почему она чувствует себя так хорошо рядом с Марком даже в этом доме, который так ненавидит?

Марк наблюдал за тем, как Ванесса ходит туда-сюда по его апартаментам, готовясь к ужину. Дэнни спал в гостиной в кроватке, которую принесли туда по его распоряжению до их приезда.

Присутствие здесь его бывшей жены не давало ему покоя. Оно кажется таким… правильным. Хотя понятие «здесь» не ограничивается одним лишь этим домом. Дело не в том, что он хочет, чтобы она снова жила в особняке Келлеров или даже в его личных апартаментах.

Он хочет, чтобы она была с ним в его спальне, причем совсем не важно, где будет располагаться эта спальня.

Он так соскучился по всему этому. Ему не хватало ее косметики на комоде и на полочке в ванной, ее одежды рядом с его в гардеробной, легкого аромата ее духов на простынях. Он так давно не видел, как она ходит по комнате, одевается, делает макияж, укладывает волосы и выбирает украшения.

Конечно, сейчас здесь не так много ее вещей, как раньше, но ее привычки и движения остались прежними. Она даже воспользовалась своими любимыми духами. Уходя от него, она забыла флакон на комоде, а Марк не смог заставить себя его выбросить.

Сейчас он рад, что не сделал этого. В конце концов, он подарил ей эти духи на годовщину их свадьбы. Кажется, с тех пор прошла целая вечность. Но тот факт, что она снова ими подушилась, что она здесь с ним и, очевидно, по-прежнему ему доверяет… Все это давало надежду на то, что они могут устранить разногласия и дать друг другу еще один шанс.

— Как я выгляжу? — неожиданно спросила Ванесса, нарушив ход его мыслей.

— Великолепно, — ответил Марк.

Он не солгал бы, даже если бы не посмотрел сейчас на нее. Ванесса всегда отлично выглядит.

На ней был простой желтый сарафан и босоножки. Свои медно-рыжие кудри она заколола над ушами. Сердце Марка бешено заколотилось, желание разлилось по венам расплавленным огнем. Он облизнул сухие губы. Ему не терпелось поскорее прикоснуться ими к ее губам.

Глаза Ванессы потемнели, и она очаровательно улыбнулась ему, прежде чем нервно провести ладонями по подолу сарафана.

— Ты уверен? Ты ведь знаешь, что за человек твоя мать, а я не взяла с собой никаких нарядных вещей. Мне следовало помнить о ее правиле наряжаться к ужину. — Ее ладони снова скользнули по ткани платья. — Сейчас у меня немного элегантной одежды, поэтому я не смогла бы ничего больше взять, даже если бы захотела. Я подумала, что здесь могло остаться что-то из моих вещей, но…

Она вдруг осеклась, и Марк почувствовал себя так, словно его ударили в солнечное сплетение.

— Мне жаль, — сказал он. — Моя мать избавилась от них, когда ты ушла. Я не думал, что ты когда-нибудь сюда вернешься, поэтому не стал ей мешать.

По правде говоря, он сам хотел от них избавиться, поскольку они были болезненным напоминанием о ее уходе, о том, что он подписал документы на развод скорее из гнева, нежели из желания расстаться с Ванессой. О счастливых временах, которые у них были до того, как их отношения испортились.

Сейчас он понял, что ему не следовало позволять своей матери от них избавляться. Он должен был разыскать Ванессу, спросить ее, не хочет ли она их забрать, и выбросить их только в случае отказа. Но тогда ему хотелось избавиться от всего, что напоминало ему о ней, поэтому он испытал облегчение, когда его мать заявила, что вещам его бывшей жены в их доме делать нечего. Единственное, что он оставил, — это флакончик ее любимых духов.

— Ты очень красивая. — Подойдя к Ванессе, он положил руки ей на плечи. — Но мы здесь не для того, чтобы произвести впечатление на мою мать, — улыбнулся он.

Когда ее губы дрогнули в ответной улыбке и красивые черты начали расслабляться, Марк наклонился и поцеловал ее. Он ограничился прикосновением губ к ее губам, несмотря на то, что ему очень хотелось запустить руки ей под сарафан.

Несколько драгоценных мгновений он наслаждался ее близостью, затем отстранился, пока его желание не вырвалось наружу. Во время поцелуя ее помада смазалась. Марк вытер красное пятнышко под ее нижней губой подушечкой большого пальца.

— Может, нам пропустить ужин и сразу перейти к десерту? — хрипло произнес он.

— Не думаю, что твоей матери это понравилось бы.

Ему доставило удовольствие, что ее голос стал таким же хриплым от желания, как его собственный. Это означало, что она хочет его не меньше, чем он ее.

— Мне все равно, — пробормотал он.

— Мне бы тоже хотелось, чтобы мы могли остаться здесь. Что угодно лучше встречи с твоей матерью.

Марк слегка нахмурился. Она намекает на то, что остаться здесь и заняться с ним любовью было бы лишь немногим лучше, чем провести вечер в компании его семьи? Ему бы не хотелось, чтобы его считали меньшим из двух зол.

Прежде чем он успел ей ответить, во внешнюю дверь его апартаментов раздался стук.