Медленно встав с кресла, я автоматически отметил, что оно не скрипнуло, не пошатнулось. Столько часов в нем просидел, а оно как влитое. Штука из тех времен, когда сидеть полагалось с прямой спиной, красиво и надменно, а не как нынче, свернувшись в форме какашки на мягких теплых подушках перед 3D-телевизором. Тот, кто опробовал в деле старинную мебель из массива, тему знает и с новоделом такую мебель ни за что не спутает. Изделие капитальное. Подобных стульев, данных нам Смотрящими на старте великой эпопеи, в зале осталось маловато, большая часть мебели современная, хотя по виду вполне гамбсовская, красивая и дорогая, из качественных материалов. Однако те из участников совещаний, кто не может похвастаться легкостью движений и стройностью фигуры, присаживаются на них с опаской. Сколько уже сломали, штук пять, шесть? Кабанов вечно ворчит, а Степан Провович Хромов, староста Посада, вообще давеча упал, громко выражая недовольство матерными словами, хорошо что женщин поблизости не было… Больше не буду брать стулья по каналу, глупости, свои делать надо.

– Гамлет! – крикнул я в приоткрытые двустворчатые двери с обвисшими вниз симметричными бронзовыми ручками. Почти сразу правая створка тяжело открылась, пропуская в зал молодого осетина, нукера из новеньких. – Запиши-ка снабженцам. Двенадцать стульев из Дровяного. – Мне не хотелось лишний раз растекаться мыслью по древу, за два часа наболтался. Ничего, поймет, он в теме. Я уже выказывал пару раз такое пожелание в порядке ворчания, но без распоряжения.

– Мастера сюда позвать? – сразу сообразил Гамлет, незаметным, как ему показалось, движением отправляя на левый бок знаменитый боевой нож разработки полковника Рекса Эпплгейта. С некоторых пор я им запрещаю носить оружие на пузе: нечего людей пугать. Но кавказскую душу усмирить не так-то просто, им форс важней люлей, которые они периодически огребают.

– Да бога ради. Только когда меня здесь не будет. Хай смотрит, думает.

– Пожелания, командор?

– Никаких. Там специалисты работают, им видней. Подожди-ка! Пусть он это… Пускай он образец с Хромовым согласует, вот что. Вопрос на контроль.

– Есть!

Понимая, что его хотят спросить еще о чем-то, парень остался на месте.

– Борис из Берлина вернулся? – поинтересовался я.

– Товарищ Стрельников находится в движении по трассе, будет здесь через три часа, – четко ответил нукер. Ему нравится быть четким, собранным, предусмотрительным, нравится работать без замечаний.

Стрельников – мой помощник. Работать стало гораздо легче, когда Смотрящие разрешили мне взять в подмогу человека, который имеет эпизодическое право управлять терминалом. Прямо руки развязались! И ноги.

– Алексей Александрович, еще вам Елена Михайловна звонила.

– Что-то случилось?

– Нет, она просто…

– Понял.

– Разрешите идти?

Я кивнул, проводил его глазами и машинально провел рукой по любимой столешнице.

Это некий символ власти Замка – главный рабочий инструмент, если не считать за таковой терминал поставки. Огромный средневековый монстр, хозяин феодальных застолий, по-дикому вечный, грубый. Честный. Поверхность мореного дуба темная, почти черная, с чуть коричневым отливом. Торец массива испещрен, изрезан глубокими бороздками, трещинками. Столешница вся в метках. С моей стороны можно заметить ожоги от затушенных сигарет – это я так психовал порой, пока курить не бросил. Кое-где имеются порезы, еле заметные иероглифы непонятных надписей, а снизу можно найти нашлепки приклеенной жевательной серы… Всякое бывает в жестких спорах, нервничают люди.

Обойдя стол сбоку, я по памяти тронул рукой дальний правый угол. Точно, вот тут! Это Кастет ножиком зарубку вырезал, подлец, сам признался. Не отдам столяру на остругивание. Пусть на нем останутся следы истории. Разрешаю только пропитывать воском на горячую, и достаточно.

За все время моего пребывания на Платформе средневековый интерьер огромной комнаты с высокими потолками не изменился. Все, как положено: камин размером с устье метротоннеля, размытые картины неузнаваемых лесов и полей в тяжелых багетах, державки для светильников или свечей, какие-то крюки и пара гобеленов с выцветшим рисунком. Люстры, правда, повесил. Мечи на стенах, алебарда, короткие дульнозарядные пистолеты. Заряженные, кстати, нукеры проверяют. Балки на потолке, тоже дубовые. На такие брусья гаражный тельфер можно крепить, а не тяжелые кованые люстры – вполне опорная конструкция.

В камине видны окурки, кое-кто из наших еще дымит во время особо сложных совещаний. Я не запрещаю, памятуя, что нет большего ханжи, чем бывшая проститутка… Окна зала выходят на две стороны. Справа от камина, окруженного низким столиком и тремя мощными стульями с высокими спинками, серой мглой светились даже не окна, а скорее бойницы, две штуки. Подошел я к этим щелям и с интересом глянул в мир. Там заканчивался очередной теплый дождик. За пеленой мороси в солнечном свете виднелась полоска леса и поле с силуэтами строений. Справа – Волга-кормилица, ключевая артерия всего Союза. Впрочем, отсюда хорошо видно только один берег.

Классно сейчас на природе.

Моя Ленка с дочкой отдыхает в санатории Кордона. Ох, и хорошо же там сейчас, перед осенью-то! Тишина, рыбалка по утрам и вечерам, грибная охота, бильярд, преферансик можно расписать перед сном… А если и мне туда? И чтобы никаких активных корешей, бань с пенными напитками, катеров и удалых охот. Только спокойный отдых вместе с семьей. Отчего бы и нет, вполне выполнимо! Похоже, пошла спокойная полоса, вполне можно смыться дней на пять! Нет, на четыре, больше нельзя. Побуду на природе, отдохну душой, может, какие-нибудь процедуры пройду, Зенгер меня за такое решение похвалит.

Э-хе-хе!.. С усилием переключившись с мечтаний на текучку, я подошел к окну во двор крепости, где в центре тесно выстроились домики с высокими крутыми крышами. Окно витражное, с прозрачными кусочками стекла. Стеклодув Якуб Скленарж предлагает вставить цветные, говорит, крутые, яркие. Не надо, пусть будут те, что я, ошалевший, увидел после того, как очнулся на кушетке после переноса.

Открыл обе створки и уставился во двор замка. Воздух свежий, чуть влажный, легкий… Осторожно облокотившись на подоконник, послушал, как рядом слабо журчит затихающий после короткого дождика водопад жестяной трубы-ливневки.

Взору открылась красная черепица скатов, зубцы, башни и оконца разных форм. На улице тепло, трубы давно не дымят. Эту картинку можно рассматривать очень долго – куча мелкого и интересного. Крылечки с навесами, тоже черепицей крыты, черные флюгеры на крышах, ходы-выходы, кованые вазоны на подоконниках домишек, вывески на кронштейнах гнутого металла, бассейн с фонтаном. Впечатляющее обилие малых архитектурных форм. Двор покрыт природной брусчаткой, камешками, взятыми из реки, оббитыми, обкатанными. Такую красоту портить жалко, поэтому въезд техники в замок ограничен, только по пропуску. Да это не просто замок, а микрогород.

Слева красовалось самое дальнее здание, прилепившееся к стене в глубине двора, – это собор с остроконечной крышей и крошечным каменным забором. Высокий, как и дома: в такой тесноте все вверх потянется. Внизу под навесом стояли две женщины, портнихи. Лиц не было видно, но я своих не то что в лицо – в спину и сверху узнаю. По стене, сливаясь с зубцами, медленно прошел часовой в сером, днем их всего двое. Слава тебе господи, армейский камуфляж сняли! Какой-то женский голос отдавал распоряжения, где-то истерил ребенок. Детки постарше пробежали белыми стрелками, на них кто-то заорал, загоняя в помещение.