Нужна лодка, на которой можно вернуться к барже, доложить оттуда о происшедшем в Форт-Росс и самостоятельно начать поиски парней – ждать подмоги я не собирался. Целой лодки, о которой вскользь упоминал Кастет, в пределах видимости нет. Во всяком случае, сейчас ее точно не найду.

Уж сколько я всего пережил, сколько насмотрелся, настрелялся, а все равно жутковато оставаться одному. Постояв на берегу минут пять, я с ненавистью сплюнул на песок и вернулся на поляну. С каждой секундой мучительных раздумий местность становилась все более негостеприимной. Пора искать убежище на ночь, крепкое или недоступное, надежное, в котором тебя не достанут ночные хищники, злые вороги, гром с молнией и струи дождя. Нужно добыть пищу и развести костер, после тяжелого дня необходимо поесть чего-нибудь горячего. Для костра, понятное дело, потребуются сухие дрова, а в темноте их будет не так-то просто найти.

По лицу стекал холодный пот, тело охватила нервная дрожь.

Прислушавшись, можно было услышать, как шелестит в ветвях ветерок, о чем-то болтают птицы, плещет в реке рыба, падают листья. Я дышал мелко, прерывисто, отчего-то заболела голова, левому глазу мешал нервный тик.

Ничего удивительно, начинаю осознавать страшную реальность: ты, Сомов, остался один, и если будешь слишком много рефлексировать, злиться без выброса и сидеть сложа руки, то ребят ждут еще более крупные неприятности. Разозлившись на себя еще и за то, что растерялся, вместо того чтобы сразу же начать вырабатывать план действий, я удержался от желания бежать куда-либо сломя голову.

Спокойней! Ты уже натворил массу глупостей: редко связывался, прозевал лодку, полез на лианы, вместо того чтобы рубить заросли на берегу. А прибытия противника с неожиданной стороны по воде вообще не прогнозировал.

Озираясь по сторонам, я с ожесточением попинал листья, траву и ветки, затем еще раз сходил на берег, старясь осмотреть все новым взглядом. Сделав с десяток шагов, как автомат, я чуть не споткнулся о торчащие из грязи корни. Дальше искать улики было бесполезно, только зря потеряю время. Но я не мог просто так покинуть это место, где в черной воде омута покоился наш джип и где выкрали парней!

Вот же напасть, беда за бедой! Еще и шнурок развязался! В отчаянии опустился на землю. Острая тоска охватила меня. Случилось самое худшее – у меня украли друзей, а я не смог их уберечь.

Один в чужом мире.

День не задался с первых минут пробуждения, настроение было препаршивым.

А так все в порядке, в суточной сводке нет никаких авралов, экстренных совещаний и срочных мер. Не поверив такому счастью, даже специально позвонил в диспетчерскую, чтобы уточнить, не день ли рождения случился у кого-нибудь из девчат, не лакируют ли они сводки, не откладывают ли на «часок потерпит»? Учитывая, как мне пришлось вымотаться за последнюю неделю, такое событийное затишье было просто удивительным. Ну, хоть здесь хорошо. Однако настроение не выравнивалось, и виной тому был сон. Тревожный, нехороший. Не из числа тех, в которых на твоих глазах происходит что-то откровенно плохое с близкими тебе людьми, таких снов я не боюсь, придерживаясь версии, что в жизни все произойдет с точностью до наоборот. Беспокоящий меня и сейчас сон был из тех вязких и липких видений-полунамеков, которые никак не отпускают тебя, словно требуя экстренных разъяснений и продолжения сюжета. Чертовщина какая-то… Сны вообще штука странная, большая их часть тут же и забывается, пробуждение стирает картинку. Этот – жил своей жизнью и в яви, словно ожидая принятия мной срочных мер.

Ну, что же, сон не повод для безделья. До обеда я успел провести пару давно назревших, серьезных, однако, как на грех, очень долгих и скандальных совещаний. Выслушал стороны, разобрал и погасил накопившиеся межведомственные обиды начальников служб, успокоил среднее звено, у которого тоже наболело.

В столовую сходить не успел – вот что плохо, теперь желудок побаливает.

С некоторых пор я запретил себе прием пищи в служебных помещениях. Столоваться нужно в специально приспособленных для этого местах и непременно в сообществе людей, занимающихся при тебе тем же самым. В компании едоков надо рубать, в общем! Обеды в гнилом одиночестве зачастую оправдываются бешеной занятостью, хотя причиной такого хода чаще всего становится банальная лень. Подобная практика мелочного затворничества легко разбалтывает характер, десоциализирует, в итоге вышибая руководителя из общественной жизни. Так легко потерять ниточки. А с их утерей быстро теряется здравый смысл, а позже и репутация ответственного руководителя.

Знаю, о чем говорю. Мы не то, что мы едим. Мы то, с кем вместе мы едим.

Совместная трапеза всегда укрепляет доверие между людьми, недаром в протоколы серьезных переговоров сторон всегда включены обеды. Именно так работают древние инстинкты, как у диких зверей на водопое. Пей себе спокойно, стой рядом, олень, гиена или кабан, нападения не будет, тут все пьют! Ну, а если, к примеру, хищник допускает кого-то из стаи к туше, то тем он выказывает высшую степень доверия.

Человек, поглощающий рядом те же самые бифштексы и рулеты, салаты и прочие закуски, что лежат в твоей тарелке, автоматически воспринимается как объект, к которому ты быстро начинаешь испытывать положительную комплиментарность. Смотрите, да он же свой! Хороший стол вообще способен поменять знаки расположения и хотя бы на время превратить недруга во вполне вменяемого переговорщика, по-хорошему расчетливого, готового к разумным компромиссам. Перефразируя Киплинга, скажу так: «Мы с тобой одной ухи и котлеты, ты и я!»

Конечно же, уха в таком случае должна быть отменной, иначе все пойдет насмарку. Плохо приготовленная пища порождает не только отвращение к ней, но и недоверие к соседу по столу. Ты хозяин? Что же ты халтуришь, хозяин? Как ни в чем не бывало сам ешь и другим предлагаешь такую невкусную котлету? Значит, можешь и соврать, а за пазухой держишь камень. Именно поэтому на важных приемах и переговорах работают исключительно самые лучшие повара – для создания атмосферы кулинарно-психологического доверия, а не каких-то там понтов ради. Но это правило обязательно только для примирительных трапез. Настоящие друзья и единомышленники будут с удовольствием поглощать вместе с тобой что угодно, и все им будет вкусно, в охотку. Другие правила.

Сколько времени? Пятнадцать сорок пять, все, опоздал. Столовая уже закрыта. Никаких ерундовых мыслей вроде визита к Павидле, женщине большого сердца и широкой души, в моей голове не возникло. Не хочу дергать человека. И дома шаром покати, вчера ночью мужики все сожрали, сволочи. Чай с молоком, и потерплю до вечера…

На огромном столе лежал интереснейший прибор.

Первый, взял на пробу по заявке геологов. Это портативный рентгено-флуоресцентный анализатор «Нитон», достаточно широко применяющийся для экспресс-анализа руд и горных пород. Охватывает основной спектр черных и цветных металлов. Есть некоторые сложности с определением легких элементов, но все равно штука удобная. Аппарат пылевлагозащищенный, полностью автономный. Правда, как я понял, есть одна проблема, по причине которой такие анализаторы до сих пор у геологов имеют ограниченное применение: по сути, прибор измеряет химсостав в очень маленькой точке, то есть в одном зерне минерала. И только на поверхности образца. А геологу важен общий химический состав некоего интервала по разрезу – не менее десяти сантиметров, а стандартная длина пробы – один метр. Другими словами, попал лучом на рудное вкрапление – получил пять процентов никеля и десять меди, к примеру. А всего в сантиметре рядом он покажет уже на порядок меньшие значения. Но существуют специальные методики измерения, позволяющие частично избавиться от неравномерности в полученных результатах и приблизиться к среднему составу горной породы.