— Что?! — Он неверящими глазами посмотрел на нее. — Я, может, плохой человек, но мне незачем добровольно сжигать мой собственный ужин.

— Извини меня за это. Я думаю, я… просто была невнимательна.

— Эй, — легко сказал он, — да это со всеми случается. Я сам пару лет назад чуть не сжег полдома из-за обеда.

Она не рассмеялась, как он ожидал. Вместо этого слезы потекли по ее щекам.

— Я хотела, чтобы все было прекрасно. Я хотела, чтобы мы поужинали вместе, как нормальные человеческие существа, хотя бы раз в жизни. Очевидно, с нами этого произойти не может.

— Нормальность — понятие расплывчатое. — Он взял ее за локти и поднял на ноги.

— Возможно, но нормально, наверное, кормить человека, если ты ужинаешь с ним.

— Да к черту этот ужин! Мы можем поехать куда-нибудь поесть, мы можем съесть хоть сухие завтраки — мне все равно. Я же не поэтому сюда пришел.

Кэт замерла.

— А почему?

— Потому что ты меня попросила. Точнее, сказала мне. Потому что я в последние дни трачу много времени, пытаясь делать то, что ты хочешь.

— То, что я хочу? Поэтому ты все время споришь со мной и сердишь меня?

— Да, но это же забавно.

— Нет! — Она высвободилась из его рук. — Мы ведем себя как дети.

— Может, ты и права. Дети часто долго пытаются разобраться в своих чувствах и ощущениях, кроме страсти, конечно. Ты именно этим и занималась сегодня?

— Не совсем… ну, может быть. Но все равно ничего не получилось.

— Потому что это все была неправда. — Он обнял ее за талию. — Все эти миленькие сладенькие штучки не для тебя, Кэт.

— Вот уж нет! Я могу быть милой, я и есть такая — со всеми, кроме тебя. Ты пробуждаешь во мне все плохое, Дилан.

— Ты пробуждаешь во мне все самое лучшее.

— Если ты это называешь самым лучшим… — Она закусила губу и сказала с укором: — Вот видишь…

— Я подстрекаю тебя. Но не заставляю.

— Ты… сводишь меня… с ума, — пробормотала она, прижимаясь к нему, — и мне это не нравится.

— А вот это тебе понравится? — Он медленно провел руками по ее телу, от бедер к груди, и прижал ее к себе.

— Нет, — сказала она на выдохе. — Это неправильно. Только не ты, Дилан.

Он потерся носом о ее висок.

— Почему нет? Мы практически помолвлены.

— Это… была плохая идея.

— Поцелуй меня, а потом скажи это еще раз.

— Если я поцелую тебя… если я поцелую тебя… о боже!

Руки ее скользнули вокруг его шеи, губы прильнули к губам. Это было так необычно и необыкновенно, что она взяла инициативу на себя. Ее уста были сладкими, как нектар, тело — гибким и податливым. Он уже начал думать о спальне, когда зазвонил телефон. Он не отпускал ее.

— Не отвечай.

— Мне нужно, — тяжело дыша, она убрала его руки и дотянулась до телефона.

Ее «алло?» было практически неслышно. Внезапно она выпрямилась и посмотрела на Дилана, который, облокотившись на стол, пытался взять себя в руки. Когда он дотрагивался до нее, его спокойствие и самообладание тут же пропадали.

— Да, — сказала Кэт в трубку. Глаза ее расширились. — В следующие выходные?.. Да, я знаю, когда у меня день рождения, но я думала, может, вы передумаете… Ох… Мм… Хорошо, бабушка, увидимся через неделю.

Значит, все семейство собиралось свалиться на нее. Бедняжка, подумал он.

Он снова попытался ее обнять.

— Что ты делаешь? — Она убрала его руки.

Он нахмурился.

— Хочу продолжить там, где мы остановились.

— Нет! Практически вся семья будет здесь в следующие выходные. Не делай этого! — воскликнула она, когда он снова попытался обнять ее. — Я не могу думать, когда ты ко мне прикасаешься.

— Хорошо, почему бы нам не прояснить наши умы, а потом мы можем поговорить. — Он поднял ее на руки.

— Что ты делаешь?

— Иду в спальню, — улыбнулся он. — Мы ведь туда и направлялись.

— Ты с ума сошел? Поставь меня на пол немедленно!

Она не шутила. Он опустил ее и отошел на шаг.

— Что с тобой происходит, Кэт? Ты отлично знаешь, к чему все шло.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь!

— Не лги нам обоим. Если бы телефон не зазвонил… Ты меня за этим и позвала…

— Нет! Прекрати, Дилан! — Она отвернулась от него. — Ничего не получается.

— Ты о чем? — Он положил руки ей на плечи и почувствовал, что она дрожит.

— Этот глупый договор. Все было нормально, пока не родилась Кейки. Потом все изменилось.

— В лучшую сторону.

— В худшую! — Она повернулась к нему. — Я не могу так дальше продолжать. Даже для бабушки!

Он начинал понимать, к чему она клонит.

— Так скажи это.

Она перевела дух.

— Все кончено, — сказала она. — Никаких больше встреч, никакого притворства. Тебе нужно найти себе другой способ, чтобы держать поклонниц на расстоянии.

С замирающим сердцем он не отрываясь смотрел на нее.

— Тогда тебе тоже придется поискать другой способ, как сделать так, чтобы бабушка твоя не преставилась, когда узнает, что ты не собираешься сделать для нее то, о чем она так мечтает, — подарить ей зятя и правнуков.

— Это бессердечно.

— Сказать — еще не так бессердечно, как сделать это.

Целую минуту они молча смотрели друг на друга.

— Что ж, это все? — сказал Дилан.

— Боюсь, что да.

— В таком случае я могу пойти назад к своим коровам и оставаться там.

Развернувшись, он ушел из кухни — и, как он искренне надеялся, из ее жизни.

Субботний вечер. К тому времени, как машина с семейством Эндрюс въехала во двор, Кэт измерила шагами весь пол, то и дело выглядывая в окно. Она понятия не имела, что будет делать в воскресенье, когда все они будут ждать Дилана на ее день рождения. Может, тогда она уже придумает, как сказать бабушке о том, что он не придет никогда… помягче. Она не видела Дилана уже почти целую неделю.

Расправив плечи и глубоко вздохнув, Кэт вышла встречать гостей. Мама выбралась из машины первой.

— Ну и погода! Глазам своим не верю! Снег идет! А?

Из машины показалась бабушка. Джош помогал ей выйти.

— Бабушка! — воскликнула Кэт, готовая обнять ее. Джош подал бабушке тросточку, и Кэт остановилась как вкопанная.