— Откуда я знаю? Мне еще его психологию нужно изучать? —проворчал Потапчук, но к столику подошел, на чашку посмотрел. — Вообще-тоЛозинский был человеком аккуратным, — добавил он нерешительно.

— А почему он жил один?

— Не знаю. Там какая-то темная история. То ли жена от негоушла, то ли он от нее. Ну, в общем, это давно произошло, еще лет десять назад.Но я ничего точно не помню.

— По-моему, он сидел в кресле, когда к нему постучались, —задумчиво сказал Дронго, — и поэтому он оставил свою чашку кофе недопитой.Встал и пошел к дверям открыть. — Он поднялся с кресла и пошел к дверям, подороге обходя стол и прижимаясь вплотную к старинному серванту. — Вот здесь онпрошел, — показал Дронго.

— Вы что, эксперимент решили поставить? — спросил Потапчук.

И вдруг Дронго поднял руку и достал из стоявшей в сервантевазы какую-то записку, скорее телеграмму. Он прочел ее сам и протянулПотапчуку.

— Я был прав. Посмотрите. Он держал телеграмму в руках,когда к нему постучались.

В телеграмме оказалось всего несколько слов: «Встречаемсядвадцатого в три у Андрея». И подпись — «Игнат».

— Это телеграмма Савельева, — поднял изумленное лицоПотапчук, — значит, он в России, в Москве.

— Что значит «встречаемся у Андрея»? Вам это что-нибудьговорит?

— Да. Это церковь такая в Москве. Маленькая церквушка. Ввосемьдесят третьем там служил священником Андрей, фамилию сейчас не помню. Онработал на контрразведку, давая нужную информацию. А рядом находилась неплохаяпивная. И офицеры, приходившие на встречу с Андреем, обычно любили сидеть вэтой пивной.

Так мне рассказывал сам Игнат Савельев.

— Вы думаете, это его телеграмма? — спросил Дронго.

— Не знаю, но «встречаемся у Андрея» мог написать только он.

— Кажется, я понял, почему убийцы появились именно сейчас, —вдруг сказал Дронго. — Они сумели установить адрес Лозинского по этойтелеграмме. И пришли сразу вслед за ней. Поэтому он и спрятал телеграмму передтем, как его убили.

Наверное, он им ничего не сказал. А вы говорили «мямля».Иначе он показал бы эту телеграмму.

— Он мог просто рассказать словами, — пожал плечамиПотапчук.

— В той ситуации, в которой он оказался, ему понадобилисьвеские доказательства. А лучшим доказательством служила эта телеграмма. Раз онаеще здесь, значит, он им ничего не сказал. Нам придется возвращаться в Москву.

— А с телом как?

— Вы же «ликвидатор». Придумайте что-нибудь.

— Я не гробовщик, — снова возразил Потапчук.

— Ладно, — вздохнул Дронго, — несите какое-нибудь одеяло илипростыню.

Нужно его завернуть. А потом вы найдете машину, чтобы мымогли отсюда уехать. И желательно сделать это как можно быстрее и незаметнее.

Потапчук ушел в другую комнату и скоро вернулся с большимцветным одеялом.

— Сначала лучше обернуть его простыней, чтобы кровь подороге не испачкала машину, — деловито сказал «ликвидатор».

Дронго, взглянув на него, не стал комментировать. Вдвоем онизавернули тело в простыню и только потом уложили этот страшный пакет в одеяло. Получилсядовольно объемистый сверток, к тому же очень тяжелый и громоздкий.

— Идите за машиной, — велел Дронго, — и пусть она заедет водвор.

— А почему я? — возразил Потапчук. — Меня тоже могутзапомнить.

— Вы же прекрасно знаете, почему. Посмотрите на меня и насебя. Кого быстрее запомнят? Я уж не говорю о том, что вы украинец.

— Я русский, — поправил Потапчук, — у меня просто фамилияукраинская.

— Вы пойдете за машиной? — теряя терпение, спросил Дронго.

Потапчук вышел, сильно хлопнув дверью. Минут через двадцатьк дому подъехали желтовато-грязного цвета «Жигули» четвертой модели.

— Нашел машину, — бросил Потапчук, войдя.

— Лучше бы другую, — покачал головой Дронго, — труп вавтомобиле может пахнуть. Там же нет багажника.

— Идите сами и ищите! — огрызнулся Потапчук. — Думаете,легко отыскать даже такую развалюху?

— Вообще-то вы правы. Спасибо и на этом. Берите с другойстороны, мы его вынесем.

Они вытащили из дома громоздкий тюк и стали укладывать вмашину. В этот момент во двор вошла женщина лет шестидесяти с острым, мышинымлицом. Увидев ее, Дронго помрачнел. Это был типичный образец сварливойсоседки-говоруньи, все знающей и все видящей.

— Х Лозинскому приехали? — улыбнулась женщина…

Как и многие местные жители, она вместо «к» и «г»произносила «х».

— К нему, — кивнул Дронго, умещая тюк.

— Небось вещи хрузите, а сам хозяин хде?

— В доме он, вещи собирает, — терпеливо ответил Дронго.

Потапчук покосился на нее, но, ничего не сказав, вернулся вдом.

— Попрощайся с хозяином и скажи, что мы уже едем! — крикнулвслед ему Дронго. — Пусть замок посмотрит, он что-то барахлил!

Замок на входной двери они выбили, когда проникали в дом, итеперь он давал понять своему напарнику, чтобы тот постарался его как-топривести в порядок и захлопнуть дверь. Потапчук его понял. Водитель, молодойпарень лет двадцати пяти, равнодушно стоял рядом с автомобилем, дымя дешевойсигаретой без фильтра.

— А почему сам хозяин не едет? — допытывалась соседка.

— Не знаю, — с трудом улыбнулся Дронго, — спросите у него.Но сейчас он очень занят.

— Это понятно, — закивала головой неприятная особа, кажется,собирающаяся уходить. — А вы его друзья или родственнихи?

— Знакомые. Бабушка, вы нам не мешайте, — строго сказалДронго.

— Какая я тебе бабушка? — Она обиделась. — Мне почитайстольхо ходхов, схольхо и тебе.

Несмотря на обиду, женщина уходить не спешила. Из домапоказался Потапчук, захлопнувший за собой дверь.

— Все в порядке, — сказал он, подходя к машине.

— А хозяин хде? — не отставала любопытная. — Вещей многоувозите.

Потапчук помрачнел и, проходя мимо, как бы нечаянно толкнулее в лужу. Она полетела прямо в грязь.

— Что же ты так, тетка, ничего не замечаешь? — укоризненносказал Потапчук, с трудом скрывая довольную улыбку и протягивая ей руку.

— Што надо, то и замечаю. Ты мне свой дохумент дай. Хто тытахой? Отхуда вы взялись? Я про вас ничаво не слыхала.