его пытаются оторвать от источника питания. Голос же рассудка говорил, что приказу желательно подчиниться. В конце концов, убили это существо мы вместе, а значит, мои спутники тоже имею право собрать энергию.

Внутренняя борьба продолжалась долго. Всё это время я стоял коленями на дохлом существе и впитывал энергию. Но я был сильнее отголосков сознания залезшей в мою голову твари, поэтому справился. Оторвал руки от мёртвого монстра, поднялся, отошёл в сторону:

— Он ваш.

Иной в моей башке возмущался. «Заткнулся, — велел я ему. — Ты пустое место. Слова тебе не давали. Я — хозяин в своей голове. Я!»

Мой энергетический баланс повысился ещё на восемьдесят с лишним единиц и составлял 2828 единиц.

— Ты заполнил колбу? — спросила Алиса, имея ввиду сосуд поглотителя.

— Ещё нет, — я посмотрел на левое запястье, на котором крепился прибор.

Красная лампочка не горела, значит, в колбе ещё оставалось место. Я собрал туда всего единиц десять энергии, а сосуд был рассчитан на две сотни.

— Хорошо. Тогда собирай дальше, — велела Болховская.

— Вы тоже стреляли в это существо, — напомнил я. — Это и ваша энергия тоже.

— Энергия не наша и не твоя. Она вся на склад идёт и учитывается по взводам, — объяснила Алиса. — Заполняй.

Ну раз так, значит, будет моя. Я направил ещё около тридцати единиц в поглотитель, а остатки — в собственный организм. Эта тварь то ли сама по себе была слабее предыдущей, то ли выстрелы так её распотрошили, но энергии у неё оказалось меньше. В итоге мой баланс достиг 2850 единиц.

Дальше мы с Болховской отправились вдвоём, а Север вернулся на водительское место. Оставив позади предприятие, мы вышли в поле. Поблизости плутали ещё девять мелких иных, мы постреляли их и собрали энергию.

Здесь посёлок заканчивался, а асфальтированная дорога превращалась разбитую грунтовку. Вокруг было много заброшенных изб, накренившихся и разваливающихся. Среди них стоял ржавый колёсный трактор с разобранным мотором.

Перед нами простиралось поле, покрытое редкой хилой растительностью. «Светлячков» там было много, но в посёлок они пока не торопились, и как я понял, мы тоже не собирались к ним идти — то ли из-за угрозы выбросов, то ли ещё по какой-то причине.

Подъехала наша машина, а затем — второй отряд из четырёх человек на «Слоне» без локатора. Эта часть посёлка оказалась полностью зачищена от иных, а значит, можно было отдохнуть. Алиса приказала двум бойцам стоять на страже, а остальным разрешила вздремнуть пару часов.

Я был рад, конечно, такой возможности. После бессонной ночи у меня слипались глаза. Вот только спать было негде и не на чем.

Первая проблема решилась быстро. Крайний угловой дом выглядел вполне пригодным для жилья, внутри осталась кое-какая мебель, в том числе кровать и прогнивший матрас. А вскоре решился и второй вопрос. Ещё утром в посёлок приехала машина с едой, походными принадлежностями и дополнительными батареями для модуляционных винтовок. По требованию Алисы, на нашу позицию доставили всё необходимое.

Расстелив коврик и спальный мешок на отсыревших досках в углу избы, я снял силовой костюм и улёгся спать. В этой же комнате устроились Север и ещё двое парней из второй четвёрки. Алиса и Ландыш расположились в соседнем помещении, где была кровать.

Я ужасно хотел спать, но что-то не давало мне этого сделать. То иной в голове бушевал, и мне пришлось усмирять его, то Алиса в соседней комнате переговаривалась с кем-то по рации, и я непонятно зачем лежал и слушал. Болховской тоже было не до сна. Ей приходилось контролировать всю боевую группу.

Спустя час я всё же задремал, но тут нам приказали вставать. Пообедав ИРПами и облачившись в доспехи, мы снова отправились на улицу. Болховская объяснила задачу: от нас требовалось торчать здесь и сдерживать иных, чтобы те не забрались в посёлок и не ушли вглубь зелёной зоны. А ещё она объявила, что завтра утром прибудет подкрепление, но не сказала, означает ли это конец нашей миссии или нет.

Вспышки по-прежнему сверкали вдали. Иных становилось всё больше. Они бродили кучками по десять-двадцать штук. Иногда эти отряды даже набрасывались друг на друга, пытаясь сожрать. В общем, весело у них было.

Время от времени ближайшие группы иных шли к нам. Мы стреляли, и «светлячки», теряя нескольких сородичей, сразу же отбегали прочь. Но потом подходили другие. Появлялись и твари посильнее, уровня третьего-четвёртого, но тоже падали под плотным огнём наших винтовок.

Левее, в километре от нас, находился взвод поручика Гнома, а справа — отряды из первого взвода, выстроившиеся по краю посёлка. Таким образом, мы контролировали отрезок километра в два или три.

В ходе постоянных стычек я обнулил две батареи, подходила к концу третья. А вот энергии собрал немного — всего около сорока единиц.

К вечеру вспышки участились. Они сверкали далеко от нас, но синих огоньков в поле не уменьшилось, а как будто даже наоборот. Большая их часть мирно паслась на безжизненных просторах или пыталась сожрать друг друга, но их тусовка всё равно нервировала. Ведь если они разом двинуться в нашу сторону…нам придётся тяжко.

Мы работали до позднего вечера, а в полночь некоторые бойцы отправились отдыхать. Я, Север и унтер-офицер с позывным Камыш остались, как и разведчица Ландыш, которая целый день сидела в машине и глядела на радар. Через два часа нас обещали сменить. Я буквально засыпал на ходу, но пока держался.

Все ждали, когда нас сменят защитники с базы. Они обещали приехать утром, а до тех пор расслабляться было нельзя. Иные время от времени выходили к нам небольшими группами — скорее, случайно, нежели с неким умыслом — но тут же бежали обратно при первых же выстрелах.

Их стало приходить значительно меньше. За два часа лишь один раз иные приблизились к нам на дистанцию выстрела и сразу же дали дёру, когда мы открыли огонь. Чуть позже ещё одна группа подошла к отряду, что находился левее.

Фары обоих «Слонов» светили вдаль. Мы втроём: я, Север и Камыш, сидели на земле. Было тихо, даже собаки в посёлке успокоились и почти не лаяли. Жужжал вращающийся локатор, да в наушнике встроенной в шлем гарнитуры то и дело раздавались голоса Ландыша и ещё одного разведчика из соседнего отряда. Первый взвод сегодня был на собственной волне, и его мы не слышали.

Камыш поднял маску.

— Ты же новенький, да? — спросил он меня. — Первокурсник?