— А при чем здесь зеркала? — сразу же спросил Анненков. — Разве в доме есть разбитое зеркало?

— Да, кстати, — очнулся от оцепенения дон Луис. — Это очень плохая примета, поэтому слуги всегда очень быстро меняют зеркало, даже если на нем маленькая трещина…

— Ну, тогда велите слугам заменить зеркало в дальней комнате, — немец раздраженно махнул рукой. — Там стоит такое большое трюмо, за которым наша милая фройляйн, очевидно, прихорашивалась по утрам. Боюсь, правда, сейчас это невозможно. Зеркало в трюмо не просто разбито, господа. Оно — как это будет по-испански? — расплавлено.

— Да, — констатировал Ник, обойдя трюмо со всех сторон. — Кто-то потрудился на славу.

Почти в самом центре зеркала зияла неровная черная дыра с почти оплавившимися гладкими краями От нее к деревянной раме шла паутина трещин, мелких и побольше. А по краям почерневшего стекла виднелись отпечатки огромных ладоней — как будто кто-то уперся в зеркало раскаленными докрасна металлическими перчатками.

— Призрак из Зазеркалья, — неожиданно сказала Миранда.

Стеллецкий подозрительно посмотрел на нее.

— В детстве я очень любила слушать страшные истории, знаете, дети друг друга пугают? Так вот, там была история про привидение, которое выходило из Зазеркалья. И после него тоже оставались вот такие следы…

Она подошла и осторожно дотронулась до стекла — видно было, что прикосновение к поверхности зеркала чем-то ее разочаровало.

— Холодное, — удивленно протянула она. — А кажется, будто сейчас закипит…

Анненков смотрел на зеркало, по-птичьи склонив голову набок.

— Ладони, — проговорил он задумчиво. — Отпечатки ладоней…

— А что с ними такое? — не понял Стеллецкий. — Ну, большие, да. Так люди разные бывают… Вот у нас в полку был такой унтер-офицер, Андрюха Шмидт, так у него…

— Они одинаковые, — перебил его Анненков. — Видишь, большой палец и там и там — справа? Знаешь, что я думаю? Что это наш друг — Однорукий.

— Кто-кто?

Капитан обернулся. Дон Луис стоял перед ним неестественно прямой, как на параде. Лицо его, и без того бледное, казалось теперь фарфоровым.

— Однорукий индеец, — со вздохом ответил Анненков. — Я столкнулся с ним, когда спустился с перевала. Вам, верно, неприятно слушать о нем…

Хриплый смех, вырвавшийся из груди де Легисамо, заставил его замолчать.

— Неприятно? — с нехорошей интонацией повторил дон Луис. — Скажите, капитан, а вам неприятно было бы повстречать в кафе господина Троцкого, или кто там у вас устроил этот кошмарный переворот? Послушайте, мы с вами не дети. Я не верю в существование вечной любви или вечной ненависти, но этого ублюдка я ненавижу. И если потребуется покарать его ценой собственной жизни, я не стану раздумывать ни секунды.

— Вполне возможно, что вам предоставится шанс с ним разобраться. Судя по этим отпечаткам, он был здесь совсем недавно… Господин барон, когда вы увидели разбитое зеркало?

Фон Корф пошевелил усами.

— Часа два назад… Да, с большой степенью вероятности около десяти. Я зашел в эту комнату, поскольку здесь имелся удобный стол, на котором можно было разложить медикаменты, и…

— Кто еще сюда заходил? — перебил его Анненков. Он наклонился к самой дыре и осторожно подцепил с вывернутого наружу зеркального языка какую-то бурую нитку.

— Я, — Миранда, казалось, уже пришла в себя от пережитого потрясения, но голос ее казался ломким, словно стекло. — Помните, когда мы ночью принесли Лауру из гостиной, я выходила за подсвечниками? Так вот они стояли как раз здесь, на окне…

— И вы ничего не заметили? — гнул свою линию капитан. — Вы вообще обращали внимание на трюмо, когда искали подсвечники?

— Ну да. Знаете, даже если я на него не смотрела специально, не заметить такое просто невозможно…

Анненков снова извлек из кармана свои стальные часы.

— Это означает, что в три часа ночи с зеркалом все было в порядке. А в десять утра оно уже выглядело так, как сейчас. Вот что, Луис Иванович: ваш кровник почти наверняка прячется где-то в поместье.

Де Легисамо с ненавистью посмотрел на изуродованное зеркало.

— Зы ведь обыскали весь дом, господин Анненков! Почему же вы его не нашли?

Капитан щелкнул крышкой часов.

— Ну, во-первых, не весь. Мы не осмотрели апартаменты Лауры — а Однорукий, скорее всего, прятался именно здесь. Должен признать, это моя ошибка. Я вообразил, что раз в первой комнате находится столько народу, то преступник просто не посмеет находиться поблизости. Кроме того, мы не стали беспокоить вашу жену, Луис Иванович. Она до сих пор еще не спустилась со своей башенки, прислуга уверяет, что у нее болит голова…

— Что за бред! — прервал его де Легисамо. — Вы должны были обыскать все! Невзирая на чьи-то больные головы! Немедленно ступайте и обыщите башню…

Холеное лицо Ника Стеллецкого при этих словах словно окаменело. Анненкову показалось, что его друг едва сдерживается, чтобы не ответить какой-нибудь резкостью.

— Хорошо, — быстро сказал он, — я сейчас же поднимусь на башню. И вот что еще — кем бы ни был человек, похитивший кристалл, он не только вор, но и убийца. Труп в колодце — лучшее тому доказательство. Я настаиваю на том, чтобы и хозяева, и гости поместья носили с собой огнестрельное оружие. Возможно, это позволит нам избежать новых жертв…

— Поддерживаю господина капитана, — раздался чей-то хрипловатый голос.

Анненков круто развернулся на каблуках: в дверях стоял майор Гутьеррес. Его черные волосы блестели от бриолина, оскверненный ночью мундир был чист и отутюжен.

Я всегда ношу с собой револьвер, — продолжал майор. Он расстегнул висевшую на поясе кобуру и продемонстрировал всем присутствующим небольшой «бульдог» с красиво отделанной красным деревом рукояткой. — Прекрасная машинка, настоящее американское качество!

— Вы позволите? — сказал Анненков, протягивая руку. — Никогда не видел эту модель…

Гутьеррес чуть помедлил, однако все же вложил «бульдог» в раскрытую ладонь капитана. Тот внимательно осмотрел оружие, повертел, зачем-то заглянул в дуло, провел пальцами по рукоятке и со вздохом сожаления отдал майору.

— Согласен с вами, — кивнул он. — Выглядит как настоящее произведение искусства. А каковы боевые характеристики?

Майор довольно ухмыльнулся и убрал револьвер в кобуру.

— Великолепные! Барабан разряжается за шесть секунд, а точность боя просто поразительная. За пятьдесят ярдов попадаю в медную монетку, каково?

Анненков шагнул в сторону, и Гутьеррес увидел зеркало. Ухмылка медленно сползла с его лица.

— Святой Георгий! Что это?

— Руми Однорукий, — де Легисамо произнес эти слова с таким отвращением, как будто выплюнул жабу. — Слыхали об этом мерзавце, майор?